"Тихон Антонович Пантюшенко. Главный врач " - читать интересную книгу автора

подай. Хорошо еще, если дело ограничится выговором, пусть даже строгим, с
предупреждением. А что, если суд? Даже капельки холодного пота выступили на
лбу. Нет, она этого не перенесет. Не перенесет вызовов к следователю. Будут
вызывать не только ее, но и других, ту же дежурную медсестру. Она,
разумеется, скажет, что делала все, как велела доктор. Пойдут разговоры. И в
Поречье, и в соседних селах. Куда денешься от этой молвы? Переехать в другое
место? Но молва, что мазутный след. Его водой не смоешь, он потянется за
тобою... Господи, что за мысли? Наталья перестала плакать. Да разве можно
класть на одну чашу весов гибель человека и жалкое чувство страха перед
наказанием?


Через три дня после случившегося Титову вызвали в районную больницу.
Главный врач Яков Матвеевич Ребеко встретил ее словами:
- Что же вы, милочка, едва оформились на работу и уже успели
прославиться.
Якову Матвеевичу было под шестьдесят, а на вид - и того больше. Старили
его не столько густые морщины на лице, сколько рано одрябнувшие щеки. Но
больше всего доставлял ему огорчений синюшный нос и, пожалуй, не сам нос, а
сознание того, что многие считают его алкоголиком. На самом же деле
спиртного он почти не употреблял. Между широкой лысиной на макушке и лбом
оставалась полоска тонких пушистых волос. Вначале Яков Матвеевич их
расчесывал, позднее стал только приглаживать, а в последнее время забросил и
это. "От теребления чахлая растительность не становится гуще. Она - как та
высохшая ботва, - говорил он иногда жене. - Пора, мать, собираться на
покой". О его решении уйти на пенсию стало известно не только в коллективе
больницы, но и в руководящих кругах района. Интересовались: действительно ли
он собирается сдавать дела? "Вот подберу себе замену и - заявление на стол".
В больнице считали, что такая замена есть - его заместитель Иван
Валерьянович Корзун. Сам Ребеко к нему пока только присматривался.
- Что было у вас по терапии? - спросил Яков Матвеевич.
Наталья молчала. Вот тебе случай, когда впору стыдиться отличных
оценок.
- Молчите? - продолжал Ребеко. - Я знаю: у вас красный диплом. Что, за
красивые глаза?
В иной обстановке Наталья не дала бы себя в обиду. Не постеснялась бы и
седых волос этого уважаемого человека, и того, что в кабинете они не одни:
на кушетке в углу сидел, прикрывшись газетой, заведующий хирургическим
отделением Линько. Но сейчас, когда за тобою тянется хвост вины, лучше
промолчать.
- Насколько мне известно, - вмешался Линько, - Наталья Николаевна
осмотрела у Терехова все места ушибов. Нигде ничего серьезного не оказалось.
- От чего же тогда он умер?
- Сердце не выдержало самогонной отравы. Рефлекторная остановка. Есть
заключение патологоанатома.
- Значит, надо было оставаться при больном, а не уходить домой.
- Э-э, Яков Матвеевич, - поднял лохматые брови Линько, - тогда нужно
жить не дома, а в больнице. Выделить врачу комнатушку, и пусть он там и
днюет и ночует. Чтоб, значит, алкашу была вовремя подмога.
- Беда мне с этой интеллигенцией. Хотя и я, кажется, тоже грешен на