"Тихон Антонович Пантюшенко. Главный врач " - читать интересную книгу автора

- Надо было так и сказать, - попыталась оправдываться медсестра.
- Ты же не приготовишка, - зло ответила Норейко. - Медсестра должна это
знать, как таблицу умножения. Что же теперь делать?.. Что делать? -
лихорадочно ломала пальцы рук Норейко.
Медсестра, сморкаясь, тихо плакала. Она понимала: откройся всем причина
смерти Антона, ей не миновать суда. Что тогда станет с ее подрастающим
сыном? Почти ни на что не надеясь, она все же робко спросила:
- И что, теперь всё?
- Что всё?
- Ну, меня будут судить?
- Нет, по головке погладят. Ты что, дура? Не понимаешь? Это же
уголовное дело.
- Инна Кузьминична, миленькая, - залилась слезами медсестра, - спасите
меня. Век буду в долгу. Ножки вам буду целовать. Домработницей стану. Только
спасите.
- Тихо ты, дуреха, - шепотом ответила Норейко. - Попытаюсь. Только
смотри у меня. Проболтаешься - загремишь лет на пять.
Медсестра кинулась целовать ей руки:
- Век буду молиться за вас. Все буду делать. Стирать, мыть полы,
убирать. Как раба... Уж вы не пожалеете. Будьте спокойны.
- Да перестань ты мне руки слюнявить. Вот что. Скажешь: меня здесь не
было. Не было и дома. Бегала, когда плохо стало Антону, да не нашла. Скажи
сейчас санитарке, что, мол, плохо Антону. Пусть позовет Титову. Потом делай
ему искусственное дыхание. Поняла?
- Поняла-поняла. А как же, если спросит Наталья Николаевна?
- Ты делала все, что она назначила. Не помогло, бросила больного -
пусть теперь и отвечает. Все. Я ушла. Меня здесь не было.


Санитарка встретила Наталью у крыльца больницы.
- А я за вами...
Наталья поспешно прошла в одноместную палату, не без иронии
называвшуюся у них реанимационной, отстранила Екатерину Мирославовну, взяла
руку Антона. Пульс не прощупывался. Показалось, что тело уже начало
коченеть. Прикрыла рукой глаза Антона, чтобы проверить реакцию зрачков.
Никаких признаков жизни.
- Когда это началось? - спросила медсестру.
- С полчаса.
- Почему не вызвали Инну Кузьминичну? Тут же рядом.
- Посылали. Ее нет дома.
Наталья сама взялась делать искусственное дыхание, потом перешла на
закрытый массаж сердца. Продолжала все это пока не ощутила, что помощь ее
уже не нужна, что она силится воскресить покойника.
Кажется, никогда еще не было Наталье так тяжело, как сейчас. Она
забилась в угол сестринской и плакала. Не навзрыд, не в голос, а тихонько,
сдержанно. Видела смерть и раньше, когда была на шестом курсе. Это угнетало,
но не настолько, чтобы спирало дыхание, кружилась голова, щемило сердце. На
практике она была не более чем очевидцем таких несчастий. А здесь пришлось
столкнуться со смертью один на один. И зачем она пошла домой? Показалось,
что все в порядке. Понадеялась на медсестру. А что с нее возьмешь? Убери -