"Алексей Иванович Пантелеев. Рейс № 14-31-19 (Л.Пантелеев)" - читать интересную книгу автора

еще раз повезло: я увидел, совсем близко, серое пальтишко Эмико. Девочка
сидела очень неудобно, как-то скрючившись, в синтетическом кресле и,
уткнувшись лицом в его черную спинку, опять плакала. Мать и отец ее стояли
рядом и, покачивая головами, что-то негромко ей говорили.
Я подошел, поклонился. Оба они церемонно, на японский лад, то есть чуть
ли не под прямым углом, согнули спины.
- Эмико, - сказал я, - что с тобой, маленькая?
Услышав мой голос, девочка оглянулась, оторвала голову от спинки
кресла. Я сам обрадовался, когда увидел, как обрадовалась она. Ее лицо было
все в белых потеках от слез. Жалобно и быстро-быстро она стала мне что-то
объяснять, что-то рассказывать. Конечно, я ничего не понял и повернулся за
помощью к родителям.
Маленький японец, смущенно улыбаясь, пробовал мне что-то растолковать,
но ведь и он тоже говорил по-японски. Я разобрал только слово "Хиросима".
- Не понимаю, - сказал я.
- Грэнд мавер, - сказал он чуть-чуть громче, но с той же застенчивой
улыбкой.
Я вспомнил, что grandmother по-английски значит "бабушка". Теперь стало
понятно: в Хиросиме бабушка. Эмико любит бабушку. Эмико плачет оттого, что
опять не состоялась, опять откладывается встречи с бабушкой.
В эту минуту меня окликнула жена. Навьюченные сумками, наши уже
тянулись к выходу в город.
Я сказал:
- Не плачь, не надо, Эмико-сан, миленькая!..
И не удержался, протянул руку и погладил ее иссиня-черную голову.
Волосы у нее были жесткие, но той приятной, гладкой жесткости, какая бывает
у бобров или у хорошего дога.
Родители Эмико опять поклонились мне в пояс. Я попробовал поклониться
таким же образом, даже два раза, и тому и другой, и побежал догонять своих.
В Хиросиму мы так и не попали. Жаль, конечно. Но теперь у меня все-таки
есть некоторое представление об этом городе. Когда мне приходится слышать
или видеть напечатанным слово Хиросима, в моем воображении возникает узкая
городская улица. По улице бежит девочка в сером пальтишке. За спиной у
девочки ранец. Кармашек пальто оттопырен, в кармане - веревка с двумя
деревянными шариками. Потом я вижу какой-то легкий, как бы карточный,
японский домик на берегу широкой реки. У входа в дом, под цветущей сакурой,
сидит по-японски, на корточках, старая, болезненная на вид, но еще очень
красивая женщина и старомодным стальным крючком вяжет что-то вроде кофточки
или пуловера. И я даже знаю, догадываюсь, кому она вяжет этот пуловер.
Всякий раз я мысленно говорю:
- Будь счастлива, Эмико-сан! Целуй бабушку.

1974


ПРИМЕЧАНИЯ

РАССКАЗЫ И ВОСПОМИНАНИЯ

Находясь в осажденном Ленинграде, Л.Пантелеев вел дневник. После войны