"Алексей Иванович Пантелеев. Маленький офицер " - читать интересную книгу автора

со мной такого не бывало. Отец пробовал вести меня, но я, как связанный,
повис на его руке. И худо мне стало, закружилась голова, скрутило что-то в
животе.
- Меня тошнит, - провякал я, вцепившись в папину руку.
- Эх ты, - сказал папа.
Он оттащил меня за угол. И там, на газончике, у ограды дворцового сада,
меня стошнило. Отец постоял, подождал, дал мне чистый платок.
- Ну что, легче стало?
- Да, благодагю вас, - простонал я.
- Идти можешь?
- Кажется...
На Невском отец подозвал извозчика, подсадил меня на сиденье. Извозчик
спросил адрес, почмокал губами, пролетка дернулась и мягко покатилась по
торцовой мостовой.
Отец слегка придерживал меня за плечо. За всю дорогу он только один раз
спросил, лучше ли мне, и я сказал, что да, лучше, хотя как раз в эту минуту
мы проезжали мимо Пажеского корпуса{372}, а напротив был Гостиный Двор, и
мне опять вспомнился этот стрелок, и опять меня стало давить и мутить. Но я
сжал зубы и справился с этой гадостью.
На Фонтанке, пока отец расплачивался с извозчиком, я юркнул в вороте,
добрался до подъезда и, хватаясь руками за перила, поднялся на второй этаж.
Мне было стыдно смотреть отцу в глаза. Но, как мне показалось, и ему тоже
почему-то было стыдно.
Маме ни он, ни я ничего не сказали. Уйдя в детскую, где Вася и Ляля
шумно играли в лошадки, бегали и звенели бубенчатыми вожжами, я сел за
парту, хотел вынуть книгу, но в эту минуту пришла горничная Стеша и сказала:
- Вас папочка зовут.
Скинув свой защитный френч и повесив его на спинку стула, отец сидел за
письменным столом, курил и поигрывал серебряной почерневшей вставочкой.
- Ну как? - сказал он с какой-то кривоватой усмешкой.
Я осторожно прикрыл дверь, подошел к столу.
- Хогошо. Благодагю вас.
- Очухался?
- Да, - усмехнулся я так же кривовато.
- Я вот что хотел, - сказал отец, покашливая, постукивая вставочкой и
глядя куда-то в сторону, за окно. - Вообще-то, ты знаешь, всякие бывают
чудеса на свете. У нас, например, в полку один полячок, тоже лет
четырнадцати-пятнадцати, до унтера дослужился...
Я стоял, опустив голову, и, не глядя на отца, старательно выковыривал
ногтем канцелярскую кнопку, которой был пришпилен к столу отставший уголок
зеленого ломберного сукна.
- Ты что там? Оставь! - рассердился отец.
Я испуганно посмотрел на него и опустил руки по швам.
- Понял, что я сказал?
- Я не кручу.
- Я не об этом. А я о том, что, черт его знает, может быть, и в самом
деле не стрелок этот твой маленький подпоручик. А? Как ты думаешь?
Я опять опустил глаза.
- Я тебя спрашиваю.
- Я не знаю, - сказал я.