"Алексей (Леонид) Пантелеев. Пакет (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Как? - я говорю. - Какое хайло?
- Да, - говорит, - хайло!
Другой подошел. Третий. Стали читать.
- Да, - говорит. - В общем "нуми... хайло... К. К."
Потом говорят:
- Подозрительно все-таки. Тут и печатка была пришлепнута... Давайте, -
говорят, - ребята, позовем Белопольского.
Пошли в избу. Через секунду возвращаются с комиссаром. Комиссар - в
кавказской рубахе -ругается.
- Что еще, - говорит, - за хайло? А ну, покажите.
Берет, я помню, рваную, мятую мою бумажку и, помню, читает:
- "...ну Михайловичу Буденному... арму Первой конной штаб шестой
дивизии РККА".
Ну, тут что было- можно и не говорить.
Комиссар Белопольский за голову схватился.
- Что это? - говорит. - Что это такое?
Я говорю:
- А это все, что от пакета осталось. Который я вез в Луганск. К
Буденному. А остальное, - говорю, - я сжевал.
Ах, что тут было!
Комиссар Белопольскнй кричит:
- Отставить! Приговор отменяется!
Потом подходит ко мне, нагибается и хватает меня за плечо.
- Товарищ, - говорит, - извини! Чуть к богу в рай не послали.
Я говорю:
- Ничего. Пожалуйста. Дайте мне лошадь, я к Буденому поскачу. У меня, -
говорю, - к нему очень важные оперативные сводки.
А сам, понимаете, и с земли встать не могу. Сижу па *емле без сапог и
портянками пот с лица вытираю. Упрел, понимаете... Упреешь!
Через пять минут у ворот тачанка гремит. На паре.
Кони такие чудные, так и бьются, - прямо копытами землю роют.
Меня положили в тачанку. Сеном всего обклали.
Тепло, мягко.
Я, помню, глаза чуть-чуть призакрыл и слышу - товарищ Белопольский
командует:
- В Луганск, до штаба командарма Буденного.
Тогда я голову поднимаю.
- Послушайте, - говорю, - и Зыкова тоже положьте
И Зыкова принесли и положили рядом со мной. Пихнул я его, помню,
головой в бок. Молчит. Ни бум-бум!
Как дерево.
Тут кучер мои захлопал кнутом, тачанка дернулась и я потерял память.
Заснул, одним словом.
И, помню, вижу я сон.
Будто стоим мы в городе Елисаветграде. Будто у меня новые сапоги. И
будто я покупаю у Ваньки Лычкова нашего старшины, портянки. Будто он хочет
за них осьмую махорки и сахару три или четыре куска. А я даю полторы пайки
хлеба и больше ни шиша, потому что махры у меня нет. Я не курящий. И будто
мне очень хочется купить портянки. Понимаете, они такие особенные, мягкие.
Из господского полотенца.