"Федор Панферов. Бруски (Книга 2) " - читать интересную книгу автора

свечки тратила. Вот теперь и скули, - упрекнул он Зинку и несколько секунд в
нерешительности стоял на пороге, затем раскачался, взмахнул руками, ровно
спугивая со своей головы шершней, - пересек двор и взобрался на сеновал.
Никита же долго топтался в переулке и не знал, что ему предпринять. Он
даже хотел пойти к Огневу, броситься ему в ноги и сказать: "Спасай: в огонь
попал" - и тут же передумал: "А Степка скажет: забирай свой шурум-бурум да
иди - спасайся в моем монастыре".
- Ах ты, елки-палки, - пробормотал он и, завидя идущую из сельсовета
Стешу, кинулся ей навстречу. - Стешка! Степанида Степановна! Как
житье-здоровьице у Степана Харитоныча? Что? - переспросил он, не расслыша
Стешу.
- Печаль-то, говорю, у тебя, как у волка к овце.
- Собака. Пра, собака. Ну, дай срок, я те хвост-то прикручу, -
пригрозил еле слышно Никита и опять стал, замер на месте, думая о том, как
ему избежать удара от племяшей и от артельщиков. "Разве так... к Кириллу в
город махнуть? Так и так, мол, племяша, тесть твой бывший, Плакущев, тебя -
вором да жуликом... И то..." - он обрадовался такой мысли и, вбежав во двор,
крикнул сыну:
- Илья! Заложи-ка Воронка... в город по надобности.
Через некоторое время он уже пылил на Воронке по дороге в Илим-город.
Проезжая базарами Алая, услышал оклик. Повернулся. Из окна арестанки,
держась за ржавые прутья решетки, кричал Чижик:
- Никита! Дома будешь - накажи, чтобы за пчелами присмотрели. Пускай
хоть Маркел Петрович Быков. Погибнут пчелы. А-а?
- Ладно, бай.
- Вот она слобода-то, - позавидовал Чижик. - Сел и покатил... - и,
прислушиваясь к соседней комнате, где сидели племяши, застучал в
переборку: - Племяши, братики! Слобода-то, мол, ау!..
- Пес старый!
- Что? Аль не нравится сидеть собаками в конуре?...
- Смолкни! - взвизгнул кто-то за переборкой.
По визгу Чижик определил: это самый младший, Петр. Он зимой только
женился. Чижику было жаль Петра, но в то же время ему хотелось над кем-то
поиздеваться. Он завизжал таким же голоском, как и Петр.
- А ты скули-и. Бабу бы тебе молодую в рестанку, вот не скулил бы... А
теперь... Паранька-то, чай, поди, кхы... чай, поди с другим мужиком, кой
постарше, не такой сопляк, как ты. А? Чего?
- Смолкни, баим, гнилой черт! Выйдем - сломим тебе башку.
Дверь отворилась. Вошел милиционер и первым вывел Чижика. Чижик
умиленно заговорил:
- Племяши, а вы не робейте, и на меня не след в обиде: жалеючи по вас и
злоба.

4

За столом, против юного голубоглазого следователя сидел Яшка Чухляв.
Следователь допрашивал Чижика мягким, почти девичьим голосом. Когда он
хмурился, на лбу у него появлялась нежная складка, и это придавало его лицу
что-то прямо-таки детское. Яшка смотрел на следователя и завидовал ему - его
умелому подходу к Чижику.