"Леонид Панасенко. Школа Литтлмена (Искатель, N 5 1985)" - читать интересную книгу автора

не знают прежним - маленьким человечком, нищим духом, обиженным судьбой.
Он встал, отряхнул одежду. Поразмыслив, снова надел туфли. Взял
чемодан, спокойно поднялся в воздух и полетел вдоль дороги. Летел Литтлмен
медленно и невысоко, чтобы привыкнуть к необычному ощущению. Затем подумал:
рядом с шоссе его могут увидеть... и свернул в сторону лесополосы - подальше
от любопытных глаз...
"Гризли, конечно, еще до рождения был недоноском, - лениво думал
Шериф. - Как он вчера старался! Делал вид, что подыгрывает, а в душе,
конечно, поносил меня. Пока я не дал ему разок по шее. Этот ходячий окорок
так и смотрит, чтоб урвать себе побольше. Знает, что я без него как без рук,
и пользуется этим".
Шериф на всякий случай открыл служебную комнату - вдруг кто из
начальства позвонит. Затем вынес на улицу пленное кресло, уселся, как
всегда, в тени большого вяза. Он любил этот наблюдательный пост, откуда
отлично было видно всю площадь: здания-близнецы отеля и школы, церковь,
заведение Моргана; которое старый дурак назвал наподобие салунов первых
переселенцев - "Поцелуй носорога". Вся жизнь городка проходит обычно здесь.
На этой веранде заключаются сделки и ведутся переговоры о помолвках. Здесь
рождаются все сплетни, и сюда же людские языки приносят золото правды,
которое, впрочем, никому не нужно.
Высокого незнакомца с чемоданом наметанный глаз Шерифа приметил сразу,
как только тот показался на площади. Память профессионально отметила
появление нового человека и расположила его на самой низкой иерархической
ступеньке. Все в нем - внешний облик, одежда, манера держаться - говорило,
что ни денег, ни силы, ничего другого, что хоть как-то ценится в этом мире,
у незнакомца нет. Безработный или чей-то родственник, которого, конечно, не
ждут. Кому нужны бедные родственники, черт побери?!
Литтлмен свернул к отелю и замедлил шаг. Навстречу ему шла девушка.
Среднего роста, не по годам развитая, с венцом пушистых светлых волос - не
голова, а одуванчик. Она шла и рисовала прутиком на асфальте, всматривалась,
будто деревянная палочка и впрямь могла там что-нибудь изобразить. Девушка
напевала, и Литтлмен подумал, что это импровизация, рефлексия души:

Моя хрустальная лодочка
Плывет, плывет по воде.
По черной воде - моя лодочка...
Берег так близок, так хочется к берегу,
Но я не сверну -
Разобьет мою лодочку берег...

Девушка оборвала песню, остановилась перед Литтлменом. Какое-то
мгновение она рассматривала его, затем отступила в испуге, провела прутиком
невидимую черту поперек дороги. Лицо ее исказилось.
- Не ходи сюда, - забормотала она, указывая прутиком на невидимую
черту. - У тебя ясные глаза. Тебя убьют за это. Не ходи, ясноглазый. Не
ходи, мой хрустальный.
Литтлмен улыбнулся ей, недоуменно пожал плечами. Затем отступил в
сторону, чтобы обойти странную незнакомку.
- Ай, больно! - вскрикнула девушка. Переломив прутик, она бросила его к
ногам Литтлмена и, неестественно высоко вскидывая колени, убежала в