"Леонид Панасенко. Одинокий всадник (Авт.сб. "Садовники Солнца")" - читать интересную книгу автора

просило вечной жизни на полотне. Мигель осмотрелся. Вот это похоже на
голову старой женщины - растрепанную и смешную. Рядом - дерево-костер. Вон
как извиваются языки зеленого пламени.
Мигель мазок за мазком кладет на картон краски. Это дон Рамирес принес
ему краски, картон, кисти и две книги о мастерстве великих художников.
Беда только, что Мигель не умеет читать. Зато рисунки можно разглядывать
хоть целыми днями.
- Добрый дон, славный дон, - весело напевает мальчик. - Щедрый, добрый,
славный дон...
- Отец зовет. Беги скорей, - это голос кухарки, Улыбка тотчас погасла.
И горб будто сразу подрос. Мигель спрятал свои сокровища в котомку, бегом
заспешил к замку. Сам спешит, а ноги словно травой стреножены - так не
хочется идти.
- Где тебя черти носят? - хрипит Горгони. Он сидит на борту парусника,
дымит короткой трубкой.
- Смотайся к одноглазому Бенито. Он там приготовил несколько бутылочек.
Разобьешь - смотри, - цепкие пальцы отца вонзаются в плечо, - побью, как
пса. Вернешься - и к кухарке. У нее много работы, гости сегодня...
...Скалит зубы головешек камин. В зале душно. Остро несет чесноком,
которым сдабривали мясо. Мигель едва успевает подавать вино. Неприметный и
безмолвный, будто тень.
- Деньги можно вперед считать, - весело ревет Горгони и тычет в рыжего
шкипера бараньей костью. - Выкуп - это благородные деньги. Чистые деньги.
- А вдруг родственнички пожалеют золота? А вдруг? - встревоженно
переспрашивает Смит. Красное вино из его кружки проливается на рубаху, но
он не замечает этого.
- Тогда мы не пожалеем веревки на его шею, - захохотал Горгони.
Шкипер пьяно затянул:

Черт побери всякий там рай,
Бог наш - надежный курок.
Все забирай, капитан, только дай
Крепкого рома глоток.

- Рому! Рому! - заорали гости. Кто-то выстрелил в потолок.
Скользкими от плесени ступенями Мигель поднялся к себе. Зажег свечу.
Затем перевел взгляд на стену, где висела его первая картина. Мигелю было
поначалу грустно, и он изобразил хмурые скалы, которые, казалось,
сливались с каменьями стен его каморки. Но от вида их на душе стало еще
тяжелей, и мальчик двумя решительными мазками разломал скалы. Там, в
проеме, первозданно заголубело небо. И выросли цветы. И луга приняли эти
цветы - невиданной красоты луга. Мигель в воображений долго гулял по ним,
а затем в сердце вновь проснулись разные тайные желания. Он взял краски и
нарисовал у горизонта город из солнечных лучей. Тот сказочный город,
который уже раз привиделся ему...
"Выкуп - это благородные деньги", - вдруг припомнились слова отца.
Значит, они кого-то схватили. И держат... Постой! А почему кухарка каждое
утро ходит в левую башню?"
Мигель выскользнул из комнаты... Голоса в каминном зале поутихли - еще
два-три часа и утро... Карниз башни в некоторых местах осыпается кирпичной