"Леонид Панасенко. Танцы по-нестинарски (Авт.сб. "Мастерская для Сикейроса")" - читать интересную книгу автора

отпущение грехов. Очень удобная для жизни, выгодная. Может, я и впрямь
Чудовище и занимаюсь откровенной спихотехникой и самообманом? То есть
придумал себе козла отпущения, так называемого Черного человека, который
якобы живет во мне. И я избавлен от ответственности за свои решения. А
может, это я _черный_? - испугался он. - Нет, нет! Я не хуже других.
Никаких подлостей я сознательно никогда не совершал. А что требую от жизни
свое, должное мне, то в чем же тут грех? Все чего-то хотят, добиваются,
куда-то стремятся... Такова природа человека..."
- С какой стати ты меня постоянно изобличаешь? - криво улыбнулся
Лахтин.
- А с какой стати ты должен лгать самому себе? - парировал Йегрес. - Не
забывай: я - это ты, а ты соответственно я. Уж мы сор из избы не вынесем.
Выкладывай, зачем позвал.
- Я боюсь, что люди знают о... Никонове, о том клочке бумаги...
- Чепуха. Никто ни о чем не догадывается - я проверял. Даже сам Никонов
не догадывается. Считает, что опоздал со своей идеей.
- Но они все... так смотрят, - пробормотал обескураженный Лахтин.
- На удачливых люди всегда смотрят о подозрением, - сказал Йегрес. -
Если ты не излечишься от страха, переходи лучше инженером в ЖЭК.
Лахтин посмотрел в колодец двора, образованный четырьмя домами. Туда
уже натекло вечерней прохлады, и голоса стали глуше, умиротворенней.
Сонными нахохлившимися птицами стояли внизу деревья. Утром - он знал -
включат полив, и весь двор наполнится шепотом живой воды и свежестью.
Утром на черном вымытом асфальте будет стоять его белая "Волга", и шофер
Виктор, как всегда, включит негромкую музыку... Нет, переходить в ЖЭК
определенно не хотелось.
- В селе ты советовал заняться делом, - напомнил Лахтин. - То есть
развивать наступление, не успокаиваться... Дома я перетряхнул все
блокноты, записи. Все, что было, ушло в диссертацию. Я пустой, Злодей. У
меня нет никаких идей. Никаких! Даже завалящих...
Йегрес пожал плечами.
- Опять ты хочешь, чтобы я сказал то, о чем ты сам прекрасно знаешь.
Наука - дело коллективное. У тебя нет идей, но есть возможность их
реализовать. А у других идей больше, чем долгов перед получкой... Тебе
пора забыть о славе Эдисона и заняться административной работой, а также
сбором дивидендов. Идеи... Они растут у тебя под ногами, будто трава, надо
только наклониться. Для начала помоги Вишневскому.
- Этому хмырю?! - удивился Лахтин. - Ни за что! Какая с него польза?
Только и умеет, что ворчать и говорить людям гадости. Я вообще подумывал,
как от него избавиться.
- Ты еще не таким хмырем был бы на его месте, - заявил двойник. -
Парень талантлив, а защититься не может. Сам знаешь. Девять лет мурыжится
с кандидатской. Впрочем, какой там парень! Он на два года моложе тебя и до
сих пор на побегушках. А ведь у Вишневского есть интересные работы. Ты
знаешь это и боишься его: из него вырастет достойный соперник. И не только
тебе или Фельдману, но и Главному.
- Значит, ты советуешь самому подставить шею? Пусть садится?
Йегрес презрительно фыркнул, пустил через ноздри фиолетово-сизый дым,
почти невидимый в темноте.
- Опять ты боишься. Учти: люди это замечают. Они пока молчат, но вскоре