"Александр Сергеевич Панарин. В каком мире нам предстоит жить? " - читать интересную книгу автора

в активизации роли славянства в рамках центральноевропейской системы.
Во-первых, потому, что без славянства центральноевропейская культурная
альтернатива американизму по-настоящему не состоится. Если сравнить Германию
до процесса американизации и после, то можно сделать вывод, что образ этой
страны как одного из культурных лидеров Запада существенно померк.
Экономикоцентризм, насаждаемый контролируемой США атлантической системой,
существенно ослабляет культурную мотивацию народов и в целом занижает статус
духовной культуры и роль культурного творчества. Когда-то, в первой половине
XIX века, немецкая романтическая реакция на одномерность Просвещения
способствовала сохранению культурного многообразия Запада и его творческого
потенциала. Сегодня натиск экономикоцентризма и коммерциализации готовит
своеобразную реакцию неоромантизма в культуре, если последняя в целом еще
сохранила способность сопротивляться. Но источники этого неоромантизма, как
нам кажется, уже высохли на Западе. Если новому культурному ренессансу в
постатлантической Европе в самом деле суждено состояться, то весьма
вероятно, что его центр сместится на Восток, к славянскому ареалу. Возможно,
мы будем иметь своего рода встречное движение: политическая активность
прежнего восточноевропейского ареала сместится на Запад, а культурная - на
Восток, где еще сохранились очаги культурной самобытности.
Проблема культурного сдвига в целом упирается в проблему современного
формационного сдвига. Иными словами, вопрос о статусе духовной культуры, о
соотношении экономикоцентризма и культуроцентризма связан с вопросом о
природе постиндустриального общества. Современная американизированная версия
либерализма с экономическим уклоном заставляет думать, что законной
альтернативы экономикоцентризму сегодня вообще быть не может, а любой вызов
ему автоматически зачисляется в разряд ретроградного доэкономического
традиционализма. Между тем во всех развитых странах успел заявить о себе так
называемый постэкономический человек, структура потребностей и мотиваций
которого заведомо выходит за рамки экономикоцентризма. Причем по всем
основным критериям его нельзя причислить к маргинальной субкультуре.
Постэкономическую систему ценностей демонстрируют люди, которые по уровню
своего образования, профессиональной принадлежности, социокультурной
активности, показателям урбанизации принадлежат к более высокому слою, чем
воспеваемые либералами экономикоцентристы. Демонтировать эту культурную
формацию и поддерживающую ее инфраструктуру - систему образования, культуры,
науки - под предлогом их "нерентабельности" значит ликвидировать потенциал
прорыва в постиндустриальное общество.
Сегодня геополитические и политические приоритеты, идеологически
оформленные в концепцию перехода от тоталитаризма к демократии, оттеснили в
конечном счете более важные формационные вопросы, касающиеся условий
вхождения народов в постиндустриальное будущее. Эйфория освобождения от
тоталитаризма мешает осмыслить такие важнейшие проблемы, как общее падение
уровня жизни и катастрофическое ухудшение ее качества в регионах,
уступленных державам-победительницам в холодной войне. Формальная, или
политическая, демократия взяла реванш над социальной демократией. Началась
стремительная архаизация социальных отношений на предприятиях. Под предлогом
борьбы с антиэкономикой проводится демонтаж систем социальной защиты, а
предприятия утрачивают характер социального института, превращаясь в машину
по извлечению прибыли. Тем самым ставятся под угрозу человеческие
предпосылки прорыва в постиндустриальное общество.