"Орхан Памук. Меня Зовут Красный" - читать интересную книгу автора

шеях этих собак ошейники, даже самые бедные люди прогуливают своих собак,
таща их на цепи. Несчастных собак держат дома, говорят, их даже в постель
берут. Собаки не могут ни обнюхаться, ни познакомиться с другими собаками,
они даже не могут ходить парами. Когда, гуляя с хозяевами, они встречают
другую собаку, то лишь провожают ее грустным взглядом. Гяуры и представить
себе не могут, что собаки свободно бродят стаями по улицам Стамбула, что у
нас нет хозяев и что мы бегаем, где хотим, в любом месте справляем нужду,
кусаем, кого хотим, греемся на солнышке или сладко спим, выбрав подходящее
тенистое место.

МЕНЯ НАЗОВУТ УБИЙЦЕЙ

Если бы до того, как я убил этого жалкого труса, мне сказали, что я
могу загубить живую душу, то я ни за что не поверил бы. Я живу теперь словно
в тумане. Содеянное удаляется от меня наподобие заморского галеона,
уходящего за горизонт. Иногда мне кажется, что я не совершал никакого
преступления.
Мне очень не хотелось убивать Зарифа, но я понял, что другого пути нет.
И взял на себя всю ответственность. Я не позволил подвергать опасности весь
цех художников из-за клеветы одного неразумного.
Но все же трудно привыкнуть к мысли, что ты убийца. Мне не сидится
дома, я в тревоге мечусь по улицам, смотрю на лица прохожих и вижу, что
большинство людей считают себя невинными. На самом деле они просто не
попадали в такое положение, когда были бы вынуждены совершить убийство.
После того как я убил того несчастного, мне хватило четырех дней хождения по
улицам Стамбула, чтобы понять: каждый, у кого в глазах я видел свет ума, а
на лице тень душевных страданий, по сути своей - убийца. Невинны только
дураки.
Сегодня вечером, например, когда я согревался горячим кофе в кофейне за
рынком Эсир и, глядя на рисунок собаки, смеялся вместе со всеми над тем, что
рассказывает собака, я почувствовал, что сидящий рядом со мной тип - такой
же убийца, как и я. Он, как и я, смеялся над рассказом меддаха, рука его
мирно лежала рядом с моей, но пальцы, держащие кофейную чашечку, беспокойно
подрагивали, и я понял, что он моей породы. Резко повернувшись, я посмотрел
ему прямо в лицо. Он смутился, испугался. Когда стали расходиться, какой-то
знакомый взял его под руку:
- Уж теперь-то почитатели Нусрета Ходжи разгромят кофейню.
Но тот взглядом прервал его. Их страх передался и мне. Никто никому не
доверяет, каждый ждет подлости от другого в любой момент.
Когда во время прогулок я встречаюсь взглядом с прохожими, мне в голову
приходит странная мысль: если я подумаю сейчас, что я - убийца, человек
прочтет это на моем лице.
И тогда я перестану быть безымянным призраком, бродящим среди вас, и
превращусь в обыкновенного преступника, конкретного человека, который
способен обрушить камень на голову себе подобного. Так что позвольте мне не
думать о содеянном: пусть умные люди вычислят меня по моим разговорам и
рисункам, как они находят воров по следам. Тогда-то мы и получим ответ на
очень часто задаваемый сейчас вопрос: должен ли быть и есть ли у каждого
художника собственный, присущий только ему стиль?
Возьмем великого мастера, короля художников Бехзада.[13] В великолепной