"Орхан Памук. Меня Зовут Красный" - читать интересную книгу автора

всякий раз, когда я размышлял о рисунке; сейчас он стоял передо мной в белом
одеянии и в неярком зимнем свете, проникающем через окно, выходившее на
Айя-Софию, был похож на привидение, явившееся с того света. Поцеловав
усеянную пигментными пятнами руку, я сказал, что когда-то меня, еще ребенка,
привел сюда Эниште, но я ушел, так как предпочел кисти перо, долгие годы
путешествовал по городам Востока, работал каллиграфом у пашей и писцом в
кадастровом ведомстве, познакомился со многими художниками, делал книги в
Тебризе, побывал в Багдаде и Алеппо, Ване и Тифлисе.
- Расскажи, что и как рисуют художники в тех странах, где ты побывал, -
попросил мастер Осман.
Я рассказал, что некоторые большие мастера делают рисунки, не
относящиеся ни к какой книге, и продают их. Это не часть истории или
изображение какой-либо сцены, а просто рисунок как таковой, например, просто
хорошее изображение лошади. Рисунки раскупают. Большой спрос на изображение
войны и любовных утех. Чтобы удешевить рисунки, художники работают на грубой
бумаге и иногда даже не раскрашивают, оставляя их черно-белыми.
- Был у меня художник, - сказал мастер Осман, - удачливый, талантливый.
Он так тонко работал, что мы называли его Зариф-эфенди.[29] Но уже шесть
дней он не появляется. Исчез таинственным образом.
- Разве может человек покинуть эту мастерскую, этот благословенный
отчий дом? - удивился я.
- Мои четыре любимых мастера - Келебек, Зейтин, Лейлек и Зариф, которых
я лично вырастил, - по воле падишаха работают теперь дома, - сказал мастер
Осман.
Подумав, что не скоро увижу мастера еще раз, к тому же желая
понравиться ему, я спросил:
- Учитель, скажите, в чем отличие настоящего художника? Я был уверен,
что Главный художник, привыкший к льстивым вопросам, ответит нейтральной
фразой, чтобы отделаться от меня и забыть обо мне в ту же минуту. Но он
серьезно сказал:
- Нет единого критерия, отличающего настоящего художника. Времена
меняются. Важно, чтобы талант художника служил нашим традициям, нашему
искусству. Когда я хочу понять, что из себя представляет молодой художник, я
его спрашиваю: хочет ли он, как это теперь модно у китайцев и европейцев,
иметь собственный стиль? Хочется ли ему на рисунке поставить подпись,
подобно европейским мастерам? Что чувствует он, когда после смерти шахов и
падишахов сделанные по их заказу книги рвут, а иллюстрации из них используют
в других книгах? Потом я спрашиваю про время. Время художника и время
Аллаха. Понимаешь, сынок?
Я не понял. Но не признался, только спросил:
- А еще что?
- А еще - слепота! - сказал великий мастер Главный художник Осман и не
стал ничего пояснять, замолчал, будто и так все ясно.
- Почему слепота? - робко уточнил я.
- Слепота беззвучна. Если ты сведешь вместе все, что я перечислил,
получится слепота. Самое достойное для художника - это видеть в темноте,
ниспосланной Аллахом.
Вежливо попрощавшись, я вышел. Не торопясь спустился по обледеневшей
лестнице. Вопросы мастера я задам Келебеку, Зейтину и Лейлеку, чтобы лучше
понять этих моих сверстников, сумевших стать известными мастерами.