"Вячеслав Пальман. Зеленые листы из красной книги (Приключенческий роман) " - читать интересную книгу автора

Стали готовиться к атаке. Казаки по-пластунски поползли к мосту,
приблизились шагов на сто и залегли. Охрана не спала. Послышалась команда.
На узком мосту удалось разглядеть трех караульных: шли на ту сторону моста.
Смена. Сейчас их тоже... Лишь бы без шума.
Прошло минут двадцать. Ничто не нарушило тишину ночи. На мосту опять
послышались шаги, с той стороны шли спокойно. Уже наши. Они остановились
посредине. Голос подъесаула произнес какое-то приветствие. Хлопнула дверь:
он ушел в помещение. Еще полминуты ожидания, потом короткий вскрик, два, еще
один выстрел, возня у пулемета. Казаки дружно бросились вперед.
Начальник караула лежал на пороге домика с револьвером в руке.
Отвоевался. Остальные охранники сидели на корточках, раздетые, более
удивленные, чем испуганные. Бой вышел короткий, но и у нас было четверо
раненых.
Пленных повязали, оружие отобрали. Подошли ездовые с конями. Подковы
зацокали по доскам. К пленным присоединили шестерых взятых на той стороне.
Вели их за собой почти всю ночь. А утром развязали всем руки и уже на виду
Темиргоевской приказали топать назад.
Последнее право оставаться вне войны добыли не без жертв. И впервые
столкнулись с теми, кто назывался белыми, пролили их кровь.
В Темиргоевской сказали, что станица Курганинская - на пути к Псебаю -
воюет. Война уже придвинулась к нашим домам. Что же в Лабинске?...
- Обойдите его, - посоветовали темиргоевцы. Обмелевшая Лаба без особых
трудностей пропустила нас на левый, лесистый берег. Проводник из
Темиргоевской, в знак благодарности за помощь землякам, повел нас по речкам
Чохрак и Фарс через Боракаевский аул, и там мы простились с ним. Отсюда
дорогу знали.
В эти дни облака наплывали густо и низко, сыпало снегом и дождем.
Ночевали в леске. Ранним утром, как только рассеялся густой туман и пахнуло
горной свежестью, я глянул от костра на юг и замер. Скалистый хребет
рельефно, все более ярко выдвигался из белой мглы, черный от леса, величавый
и загадочный, как стена волшебного царства.
Телеусов воздел руки к небу. Вдруг все опустились на колени. Родной наш
край, к тебе через тысячи верст, одолев все опасности и самою смерть...
Три часа ходу до Псебая, по каменистым тропам, через знакомый лес, в
гору, в гору! Тут мы обнялись и расстались с Алексеем Власовичем, с жителями
из Даховской и Хамышков. Еще семнадцать человек пошли на восток, в
Каладжинскую.
Всадники повернули к Псебаю и в соседние с ним поселки.
- Ры-ысыо! - скомандовал я, наверное, в последний раз.
Куница загремела удилами и, взыграв, крупно пошла вперед, будто чуяла,
что дальней дороге приходит конец. Звякали стремена, постукивали ножны
шашек, бились у ноги зачехленные винтовки. Гривы развевались от быстрого
бега. Вот и огороды, подъем к церкви, вот и наша улица. Мы прощались на
ходу, отряд рассеивался, и, когда я увидел дом родителей, возле меня никого
не было.
Куница бежала ровно и скоро. Что это за фигурка под окнами нашего дома?
Тепло одетый мальчуган стоял, держась одной рукой за рейку палисадной
ограды, палец другой - во рту, и весь внимание. У меня зачастило сердце.
Неужели он, мой сын?... Куница, разбежавшись, вдруг словно бы села на задние
ноги и, задрав красивую голову, встала как вкопанная в пяти шагах от него.