"Вячеслав Иванович Пальман. Восточный кордон (Песни черного дрозда - 1)" - читать интересную книгу автора

не как-нибудь, а непролазными джунглями, переплетением ежевики, лиан,
бузины, осиновых и дубовых веток. Сюда, на огороды, делают набеги кабаны,
когда в июне - июле съедают они последний прошлогодний орех в лесу и
начинают голодать.
Горы тоже рядом. Долина узкая, с двух сторон высочайшие, лесом покрытые
вершины. Такое зеленое, длинное корыто с плоским дном. В долине, которая
тянется до самого перевала, всякий раз, если дует южный ветер, слышится
запах Черного моря. Хотя и далеко оно, но дыхание моря подымается по
согретым склонам высоких гор, преодолевает перевал и приносит сюда, на
северную сторону, влагу и тепло. Дремучая, вечнозеленая растительность
субтропиков только в этом месте переваливает через Главный Кавказ.
Древний мир, населенный людьми еще в ту пору, когда в диковинку был
каменный топор из обсидиана, как и кремневые наконечники для стрел. От наших
пращуров в долине этой реки и по склонам гор остались странные сооружения из
громадных, обтесанных каменных плит. Эти домики, называемые дольменами,
очень напоминают современные доты. Стоят они на возвышенностях, загороженные
лесом. Есть у них только один круглый лаз, одна амбразура, через которую
можно забраться в сухую, каменную камеру. Дольмены привлекают туристов,
ученых-археологов и, конечно, мальчишек из Камышков и ближних поселков:
лучшего места для игр в немцев и партизан, в браконьеров и егерей просто не
найти. И все - ученые, туристы, случайные приезжие, мальчишки - до сих пор
ломают голову над вопросом: кто строил эти дольмены, зачем строил и как
все-таки при тогдашней, доархимедовской технике, без кранов, без минских
тяжеловозов и челябинских бульдозеров, пращуры наши смогли обтесать,
перевезти и точно уложить эти каменные плиты весом в десяток тонн каждая?
Кто, а главное - зачем?..
И еще, что привлекает юных, а может быть, и не только юных
путешественников, - это заманчивая возможность поглядеть на мир с высоты,
забраться на одну из вершин вокруг Камышков и глянуть почти с
трехкилометровой высоты на весь Кавказ, а если позволят облака, то и на
прозрачно-далекое море по ту сторону перевала.
Милый нашему сердцу Кавказ!
Ты предстанешь очарованному взгляду путников как бесконечная зубчатая
страна, уходящая вдаль и во все стороны. Там будут голубые, зеленые,
розовые, фиолетовые и белые краски, но не застывшие, как на полотне
художника, а живые, меняющиеся на глазах. Самый близкий отсюда Кушт в
хорошую погоду покажется розовым, как чисто вымытый морской камень, зеленым
- перед дождем, голубым - в туманное утро. А чуть отодвинутая в сторону
громадина будет то белой, то черной, то похожей на мрачный широкий шатер,
водруженный под самое небо. Далекие восточные вершины встанут на горизонте
голубыми глыбами с белыми венцами на головах. Они подымаются над
взлохмаченным ландшафтом более низких гор и вызывают чувство высокого
восхищения. Какой не сравнимый ни с чем простор, какое величие! И всюду:
рядом и где-то очень далеко, вот тут, под ногами, и там, у мерцающего моря,
- всюду, как зеленая накидка, лежит на горах лес, кудрявый и ласковый
издали, такой заманчивый, что хочется погладить его рукой, и в то же время
таинственный, торжественно-строгий вблизи, когда сойдешь вниз, под тень
огромных пихт высотой в пятнадцатиэтажный дом или заберешься куда-нибудь в
джунгли, на дно диковатого ущелья. Тут уж будь начеку! Лесные дебри опасны
для неопытного человека. В них сотни троп и ни одной дороги, тысячи зверей и