"Вячеслав Иванович Пальман. Восточный кордон (Песни черного дрозда - 1)" - читать интересную книгу автора

вдруг на какой-то ноте запнулся, умолк. Опасность!
Когда Молчанов, переждав несколько минут, снова двинулся к таинственным
зарослям, из-за камня справа грохнул выстрел и рассыпался на сотню повторов.
Стреляли в него. Пуля сорвала кусок коры с букового ствола в каких-нибудь
пяти вершках от головы. Брызги древесины резанули лесника по щеке. Фуражка с
золотыми листьями над лакированным козырьком слетела. Он тоже упал как
подкошенный, но упал очень умело, так что очутился за мшистым камнем, а
ствол его карабина уже торчал в ту сторону, где затаился преступник. Война
объявлена.
Замолчал лес. Тишина. Улетел беспечный дрозд, до смерти испуганный
грохотом. Забился куда-то зяблик. Все насторожилось. Ладно. Выждем. Кто -
кого. Минут через пять над дальним камнем сбоку кустов поднялась рука с
ружьем. Браконьеру не терпелось глянуть на дело рук своих. Конечно, он
думал, что убил лесника. В ту же секунду раздался ответный выстрел. Хотя
кровь, стекая по щеке, мешала Егору Ивановичу, он остался верен своему
охотничьему правилу - поражать цель с одного выстрела. Рука бандита повисла,
ружье звякнуло о камень и свалилось на эту сторону. Человек спрятался за
укрытием.
Отмщение пришло. Молчанов еще полежал, украдкой вытирая кровь с
пораненной щеки. Он знал, что если в него еще будут стрелять, то не отсюда,
а, скорей всего, со стороны заросшей возвышенности. Он вскочил и, петляя
между деревьев, помчался на взлобок, как в атаку.
Сквозь кусты он прошел, словно бегущий олень, - тараном. И очутился на
пустой поляне. Здесь горел длинный костер. Языки пламени лизали три сухих
бревна, возле них грудилось много жарких углей. Давно горит. Над костром был
устроен навес из увядших веток и толстая жердь на козлах. А на этой жерди
висело мясо: провяленные, слегка закопченные окорока, грудина, нарезанные
куски. Цех переработки. Вот как организовали! Только мастеров у огня,
конечно, не оказалось.
Молчанов закинул за плечо карабин. Опасность миновала.
Быстрым шагом направился он за камень, где остался раненый. Если и тот
сбежал, то винтовку, конечно, бросил. Не до нее.
Так оно и вышло. Вот садок, примятая трава. Кровь. Обрывок рубахи,
видно, руку бинтовал наспех. А по другую сторону камня валялась брошенная
винтовка. Лесник поднял ее, оглядел. Немецкий маузер, тяжелое ружье. Где
только они берут эти ружья? Толкуют, что на леднике у восточных перевалов:
там шли тяжелые бои, много солдат полегло, и своих и чужих. И конечно,
оружие осталось в снегу, вмерзло в лед. Может, и правда. Хотя ведь двадцать
с лишним лет прошло.
Когда он рассматривал трофей и размышлял, раздался далекий крик.
Кричали сверху, с увала, покрытого рододендроном и падубом, в общем, из
непролазной чащи. Не все разобрал он в этом гортанном, дважды повторенном
крике, но слова "...попадешься, Чернявый, отплатим..." донеслись отчетливо.
Ясное дело, бесятся. Такая добыча уплыла!
Ладно. К угрозам ему не привыкать.
И Егор Иванович еще раз, уже с досадой, подумал, почему нет Самура. Пес
не мог не слышать выстрелы. Должен был примчаться. В чем дело? Сейчас бы они
по следу и накрыли мерзавцев. А идти одному нельзя, в засаду попадешь.
Молчанов вернулся на поляну, снял с плеча тяжелые ружья. Ощупал
запекшуюся кровь на щеке, осмотрелся.