"Вячеслав Иванович Пальман. "По следам дикого зубра" и "Зеленые листы из Красной книги" (дилогия)" - читать интересную книгу автора

Вместе мы посетили дом на улице Гоголя и поговорили с хозяйкой.
- Бумаги? - переспросила она. - А кто их знает! Испокон веков лежали на
чердаке, уж там мышатам такое раздолье! По всем ночам шуршали. До нас тут
живало много разного народа, мы с сыном недавно этот домик купили. Сын-то у
меня до бумаг там, до книг разных не охочий. А вот как того жильца звали,
чьи бумаги завалялись, дай бог памяти, такая у него фамилия долгая,
русская...
- Зарецкий? - подсказал я.
- Ни-ни... Долгая...
Вспомнить ей так и не удалось, хотя она добрых десять дней перебирала в
уме какие-то фамилии.
Сказать, что дневник Андрея Михайловича Зарецкого вошел в эту книгу в
своем первозданном виде, значило бы сказать неправду. Одно несомненно: он
побудил автора предпринять новые изыскания в архивах, заставил покопаться в
библиотеках, искать встреч с учеными, чьи имена так или иначе связаны с
описанными событиями, и, конечно, додумывать ситуации, когда не хватало
сведений и фактов из истории.
Дневник оказался тем сюжетным стержнем, которого так не хватало автору
для полноты картины, для выражения главной идеи, необходимой всякому
художественному произведению.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ИЗ ДНЕВНИКОВ ЗАРЕЦКОГО


Запись первая

Почетный конвой его императорского высочества.
Удачный выстрел. Поездка на Уруштен.
Великокняжеская охота и первый кавказский зубр.
Егерь Чебурнов.


1

Ранним утром наша семья, как обычно, собралась на веранде. Открыли
окна, свежий лесной воздух приятно холодил ноги. В саду едва слышно
шевелился отяжелевший к осени виноградный лист, пахло созревшей "изабеллой".
На столе перед мамой шумел пузатый самовар с медалями на медном боку. Она
разливала чай. Наконец папа отодвинул стакан, поднялся и как-то особенно
пристально заглянул мне в глаза.
- Ты когда уезжаешь? - спросил он.
- Через два дня, папа, - ответил я и улыбнулся.
Он спрашивал о дне моего отъезда уже третий раз на этой неделе. Видно,
забывал. За последние годы он очень постарел, растерял прежнюю уверенность.
Сдала, конечно, и память.
Должен сказать, что мой отец, штабс-капитан в отставке, хотя и не имел
связей в высоких кругах, но авторитетом у военных сверстников пользовался