"Петр Палий. Записки пленного офицера " - читать интересную книгу автора

пусть пока она с детьми будет дома в Киеве, нечего им сюда ехать Подождем с
полгода, а там посмотрим.... Резервы! А?" - "Ну, а что ты сам думаешь? Как
все это нужно понимать? Ты же член партии, все-таки у тебя должно быть
больше информации". - "Ты знаешь, Петя, тебе могу это сказать, мы знаем друг
друга еще со времен первой сборной металлистов.... С 1926-го? Я жалею, что в
свое время пошел в партию. Обстоятельства, надежды, желание вылезти вперед,
ну и, конечно, давление со стороны Наташиной семьи...дорого я заплатил за
это. А теперь и уйти нельзя, никак нельзя! И работать инженеру-партийцу
вдвое труднее, врать много нужно и тем, кто под тобой, и тем, кто над тобой.
Как все это понимать? Я думаю, что немцы в один непрекрасный день откроют
второй фронт, вот как я это все понимаю. И когда этот день придет, ох, как
плохо придется нам здесь. На границе сейчас нет сил, которые смогли бы
принять первый удар и удержаться в течение даже очень короткого времени. От
границы до твоей базы сколько? Километров 25? Так вот тебе мой совет: как
услышишь первые выстрелы, сматывай удочки и подальше в тыл. Здесь у нас даже
этой возможности не будет, через 15 минут они займут все наши участки...
Прощай, Петр Николаевич, конечно, наш разговор был сугубо конфиденциального
порядка. Возможно, что и не встретимся больше".

Чувство какой-то обреченности и страха было у многих. Немцы, как удав
кролика, гипнотизировали работающих на границе своим пристальным взглядом и
кольцами своего мощного тела, свернувшегося по ту сторону узкой реки.

Приехав домой в Черемху, я нашел у себя на столе сразу два письма от
жены, одно еще из Киева, а другое уже из Москвы. Это второе было очень
ласковое и даже скучающее. Она писала, что уже поговорила со своим дядей
Толей, генералом, и что тот обещал узнать, что можно сделать, и в случае
возможности моего перевода в Киевский округ "нажать на все педали!". Эти
письма возродили надежду на возвращение в Киев и упорядочение нашей жизни с
женой, которую я сильно любил.

Лифшиц предложил организовать большой "всебазовский" пикник, для
"спайки рабочего коллектива". Идея мне понравилась, и мы начали подготовку.
Местом пикника была выбрана Беловежская пуща. До станции Гайновка от Черемхи
было всего 26 километров, а там и начиналась пуща. Время пикника назначили
на 22 июня.

В условиях советской жизни всякое подобное начинание обрастало
бесконечным количеством осложнений, трудностей и "особых требований", т. к.
политические требования почти всегда шли вразрез со здравым смыслом, а
главное - с нормальной человеческой психикой. Грубая ложь официальных
установок и догм, к которой уже все давно привыкли там, дома, в СССР, была
слишком очевидна для еще неопытных в стиле советской жизни местных жителей.
Конечно, так сказать, "идеологической" частью предполагаемого пикника
занимался секретарь местного партийного комитета политрук Погорелов. Он был
неплохим парнем, спокойным и добродушным, но ортодоксальным партийным
начетчиком. У него не было ничего своего, оригинального, человеческого, а
только партийные приказы, инструкции, резолюции, и в проведении их в жизнь
он проявлял невероятную настойчивость и упорство. Вне этих официальных своих
функций он был самым обыкновенным обывателем маленького провинциального