"DOOM: По колено в крови" - читать интересную книгу автора (Хью Дэфид аб, Линавивер Брэд)

16

Теперь я, должно быть, мало чем по виду отличался от зомби, да и чувствовал себя, пожалуй, так же. Хотя, честно говоря, даже отдаленного представления не имел о том, как нормальный человек переходит в мертвяцкое состояние. Процесс этот мне наблюдать не приходилось. Разговорчивый монстр в свое время намекнул, что мог контролировать зомби, но об источнике, из которого они брались, не сказал ни слова. А о том, что меня не превратят в зомби, если сдамся, наверняка наврал. 

А, может, люди вот так и превращались в зомби, ведя непрерывную войну против всех, которая и доводила их до помешательства? Разве уверенность в том, что вокруг враги, не является самым верным признаком сумасшествия? А ведь я именно так и существовал с того самого момента, когда расстался с двумя Ронами и отправился на базу Фобоса. Да и сейчас — где бы я ни находился — положение, в сущности, не менялось.

Повернув за угол, я наткнулся на картину, которая отнюдь не способствовала тому, чтобы разуверить человека в том, что он окончательно свихнулся. Сквозь пустые глазницы на меня в упор уставился гигантский череп размером в половину роста взрослого человека. Казалось, он сделан из латуни. Я, как завороженный, не мог отвести глаз от пустых глазниц и лишь спустя некоторое время перевел их ниже. У этого огромного металлического черепа из дыры, зиявшей на месте рта, торчал язык — извивающийся, как змея, нелепый металлический язык.

Глядя на эту штуковину, я понимал — череп никак не является частью стандартного оборудования Объединенной аэрокосмической корпорации для добычи редкоземельных металлов!

Язык, вне всяких сомнений, не что иное, как рычаг.

«Противостоять такому искушению невозможно», — сказал я себе, потому что с рождения обожал дергать за все, за что можно и нельзя.

Если я уже умер и оказался в аду, вряд ли вообще имело значение, что случится, коснись я столь соблазнительного рычага. Природного любопытства я еще, слава Богу, не утратил.

А если я пока жив и стремлюсь спасти человечество от угрозы вторжения враждебной внеземной цивилизации, любопытство тем паче вполне обоснованное. Словом, потянуть за рычаг следовало в любом случае.

Прикоснувшись к языку замерзшей рукой, я ощутил гораздо более нестерпимый холод и услышал резкий, скрежещущий, металлический звук, как будто оказался на заброшенных автомобильных заводах в Детройте. Как только раздался этот дребезжащий скрежет, из одного из ящиков, валявшихся на полу, вылезла очередная парочка металлических черепушек с языками-рычагами! Я потянул язык второго черепа и услышал щелчок в стене, перед которой стоял.

Подойдя поближе, я увидел, как в ней вспыхнул свет, вытянувшийся в линию, потом — другую, третью, и так до тех пор, пока желтые световые полосы не сложились в правильной формы квадрат, обозначивший контуры очередной двери в неизвестность. Прежние потайные двери сразу же потеряли для меня былую привлекательность. Если светящийся квадрат предназначался для того, чтобы улучшить мое мнение об этом месте, ему не помешало бы предложить кое-что поинтереснее обычного набора монстров. Мощным рывком я распахнул светящуюся дверь.

В проеме стояла окровавленная, обнаженная фигура с пистолетом, направленным мне прямо в лицо. Рефлекторным движением я выхватил пушку и упер ее промеж глаз противника.

— БРОСЬ ПИСТОЛЕТ!

— БРОСЬ СВОЮ ЧЕРТОВУ ПУШКУ!

— ОПУСТИ ЕГО ИЛИ, БОГОМ КЛЯНУСЬ, ВЫШИБУ ТВОИ ДУРАЦКИЕ МОЗГИ…

— …МЕДЛЕННО, ЧТОБ Я ВИДЕЛ, ПОДНИМИ РУКИ ВВЕРХ…

— …И НЕ ДВИГАЙСЯ ИЛИ…

— …ЛЕЧЬ НА ЗЕМЛЮ! БЫСТРО ЛЕЧЬ НА ЗЕМЛЮ! ДАВАЙ, ПОШЕВЕЛИВАЙСЯ!

Господи, это были ее глаза. Ее живой взгляд. И она говорила… словами. Мы стояли лицом к лицу, наставив друг на друга пистолеты, а в глазах светились страх, удивление и надежда. Неужели это правда? Неужели это все-таки произошло? Неужели это она? Взгляды говорили громче, чем могли бы звучать голоса, слишком слабые, чтобы передать нашу боль, гнев и отчаянную потребность вновь обрести друг друга.

Курок пистолета был взведен, но палец лежал не на спусковом крючке, а на обрамлявшей его металлической дужке. Я еще только начал подозревать, начал надеяться…

Что-то щелкнуло в мозгу, как будто монетка со звоном упала на каменный пол.

Мечта стала реальностью — если то, что я видел и слышал, действительно было правдой в этом мире, полном: кошмаров. Прямо передо мной находилась живая причина того, что заставило меня пройти сквозь немыслимые испытания вплоть до этого самого места и не сдаться; она тяжело дышала прямо мне в лицо, пристально наблюдая за каждым движением, готовая в любой момент выпустить мне в голову половину обоймы.

Так хотелось произнести ее имя, но я не мог. Нас обоих сковала столбнячная немота. Первой поборола ее она.

— Опусти свою чертову пушку!

Требование явно исходило от человека, который не верил ничему, кроме удостоверения личности с фотографиями в фас и в профиль — а такое могло иметь смысл только на Земле! Должно быть, ей нелегко сейчас приходилось — ведь в отношениях с друзьями она всегда руководствовалась врожденным чувством собственного достоинства. И на Марс ей попасть было труднее, чем остальным. А в результате страха она нахлебалась по самое горло.

Но, тем не менее, смогла выжить, как и я, черпавший силы в оставляемых ею инициалах А.С. и указывающих путь стрелках. Я тешил себя мыслью о том, что в жутчайших передрягах ей тоже помогала держаться мысль обо мне — чем иначе можно объяснить эти знаки — наш личный код?

Теперь, однако, на эмоции времени не было — и ей, и мне годилась только стопроцентная определенность.

— Если ты сию же секунду не уберешь пушку — станешь покойником.

Будь что будет. Рука слишком устала и затекла, чтобы поддаться на угрозы; тело одеревенело и утратило способность к молниеносной реакции. Как, вероятно, и ее тело, если она была на самом деле Арлин. Единственной причиной того, что я машинально не разрядил в нее обойму, было время, которое я провел в молитвах о том, чтобы она выжила, и отчаянное желание поверить в то, что она не превратилась в зомби. Кроме того, еще ни один из встречавшихся мне зомби не проронил ни слова. Не говоря о том, что даже на самом задрипанном из них не было столько грязи и кровоподтеков. Только самый что ни на есть нормальный человек мог оказаться в таком жалком состоянии!

— Арлин, дурочка ты моя дорогая! — воскликнул я. — Считай, что я выкинул пушку, как только открыл эту чертову дверь.

Зомби слабо так разговаривать. Когда до них что-то доходит, они не шутят, не улыбаются, и вообще на их бесстрастных рожах не отражается никаких чувств. Арлин улыбнулась мне в ответ, и я понял, что у нас все будет в порядке.

— Ты бы, амбал, хоть палец держал на крючке. Я могла тебе башку снести. Крутился тут как слепой щенок…

Она была раненая, растрепанная, грязная, до смерти напуганная, совершенно обнаженная… и потрясающе, удивительно живая.

— Надо же, уцелела-таки! — вырвалось у меня.

— А ты сомневался? — с вызовом откликнулась Арлин.

Мы медленно и синхронно, подобно зеркальным отражениям, как по команде, опустили оружие, не переставая улыбаться.

Потом взгляд Арлин скользнул по моему телу, и она с сарказмом заметила:

— Одет ну прямо по последней моде.

Я вспомнил, что стою перед девушкой в чем мать родила, и от смущения механически прикрыл срам рукой.

Этот жест лишний раз доказывал, что ничто человеческое мне не чуждо. Очень сомневаюсь, чтобы зомби страдали избытком скромности.

— Тогда и ты повернись ко мне спиной, — взмолился я.

— И не подумаю, — бесстрастно заявила Арлин, не сводя глаз именно с того места, на которое смотреть ей должна была бы помешать скромность. — Ты — первое приличное зрелище, которое я увидела с того момента, как начался этот идиотский спектакль.

Я подумал, что если мы и дальше будем так базарить, обстановка нормализуется до такой степени, что все монстры быстренько упакуют чемоданы и по-тихому уберутся восвояси.

Когда Арлин хотела добиться своего, она кого угодно могла достать. Чтоб не нарываться на лишние неприятности, я решил одеться, для чего, обозрев валявшиеся кругом трупы, снял с одного из них шмотки. Арлин протянула руку.

— Нет, Флай, прошу тебя, пожалуйста, побудь так еще чуть-чуть, не напяливай эти тряпки.

Но я уже влезал правой ногой в ботинок, который был мне размеров на пять мал. Тем не менее, когда я всунул ногу до конца, ботинок растянулся настолько, что я почувствовал себя в нем вполне прилично — хорошая это штука безразмерная одежда и обувь. Арлин зарделась как маков цвет.

— Ты уж прости меня, Флай. У меня как-то из головы вылетело, что мы с тобой — закадычные друзья. Не стоило тебя так в краску вгонять. Ты на меня не сердишься?

Я кончил одеваться, много времени это не заняло. Теперь настала моя очередь оглядеть Арлин с головы до ног, но я постарался сделать это более целомудренно, чем она. Те места, на которых она бесцеремонно останавливала взгляд, я лишь застенчиво пробегал глазами. Господи, до чего же все-таки она была красива! Грязь и кровь, в которых она перемазалась, создавали впечатление, что на ней невообразимо хиповый костюм. Осиная талия, крепкие, подтянутые бедра, средней величины грудь и слегка удлиненные руки заставили меня подумать о том, что это тело идеально соответствовало требованиям, предъявляемым к орбитальным пилотам — стать одним из них было заветной мечтой Арлин, и осуществить свою задумку она собиралась, заработав на военной службе достаточно денег, чтобы выучиться на космонавта.

Наверное, именно в этот момент Арлин вспомнила, что к полетам в космос допускают только морально безупречных, потому что неожиданно последовала моему примеру. Пока она натягивала вещи дохлого зомби, я за ней исподтишка подглядывал. Лучшее качество такой одежды то, что она плотно облегает каждый извив тела, а потому одетая Арлин выглядела ничуть не хуже обнаженной.

После тщетных потуг придумать какие-нибудь соответствующие моменту слова я хмыкнул, слегка хлопнул девушку по плечу и с улыбкой объявил:

— Вот теперь я тебя прощаю!

Улыбка, правда, не задержалась на моем лице. Я совершенно забыл о пулевом ранении. Волнение от встречи с боевой подругой пошло на убыль, и боль в плече все явственнее стала заявлять о себе.

— Не слабо тебя царапнуло, — заметила Арлин. — Надо здесь получше пошарить — может, на аптечку какую наткнемся. Сможешь спокойно постоять, пока я над твоим плечом поколдую? Заодно расскажешь, каким ветром тебя в этот ад занесло.

— Дельное предложение, — кивнул я. — Но только после того, как ты мне поведаешь, что произошло с тобой, А.С. С тобой и со всей нашей ротой. И еще — о том, какого лешего ты в этом стенном шкафу забыла.

Но Арлин настояла на своем. И я рассказал обо всем, что со мной произошло после расставания с обоими Ронами на ракетной базе. Арлин пришлось пройти через то же самое; перечислять, сколько тварей при этом она перебила, было лишним. Я сам без труда закончил бы любую начатую ею фразу.

Я описал свои злоключения, в душе надеясь, что не слишком занудничаю, а потом, мягко ступая подошвами новых ботинок по холодному, каменному полу, мы побрели искать медикаменты.

— Проще справиться с дюжиной зомби, чем с одним пришельцем-монстром, — говорил я Арлин, когда она отворяла очередную дверь.

Распахнувшись, дверь ударила по стоявшим внутри помещения ружьям, и они со стуком попадали на пол. К счастью, ни одно не было заряжено.

Я поглядел на разбросанное оружие и, скорчив самую злую свою гримасу, спросил:

— Какого черта ты в своих хоромах порядок навести не можешь?

Широко раскрыв от удивления глаза, Арлин подняла одно ружье и протянула мне. Потом взяла себе другое. Мне было очень жаль оставлять здесь столько оружия. Но вместе у нас было только четыре руки. А кроме того, позарез хотелось найти аптечку — плечо горело, как в огне. Не говоря уже о том, что подруга моя просто умирала от голода.

Ох, как мне хотелось вызволить из этой дьявольской дыры мою дорогую девочку. Я готов был даже по электронной почте на Марс ее отправить, а еще лучше — сразу на Землю.

— Давай-ка, сосредоточься, — сказал я, — и бери, что видишь, на заметку.

— На заметку?

— Придется обо всем дать полный отчет, как только вернемся назад. Этот гадюшник поганый нужно так разделать, чтоб от него камня на камне не осталось.

Арлин устало улыбнулась.

— А ты такой умный, что знаешь, как нам отсюда выбраться?

— Я оставил у входа на базу маленький вездеход. Мы сможем добраться на нем до корабля и улететь обратно на Марс. Или даже сразу на Землю… В принципе, такое вполне возможно.

Арлин озиралась по сторонам с таким видом, будто ее очень интересовала здешняя архитектура, которая, надо отдать ей должное, и впрямь захватывала воображение — ни одна деталь не выглядела нормальной. Поверхность стен грубая, неровная, омерзительного розоватого цвета, напоминавшего внутренности. Всюду, куда ни бросишь взгляд, мерещились черепа, морды монстров и разлагающиеся трупы.

Арлин вежливо прокашлялась.

— Твой план, наверное, очень неплох, но существуют два обстоятельства. Во-первых, милый, мы уже не на Фобосе.

— Не понял.

— Мы на Деймосе, где нет ни вездеходов, ни ракет. А корабли, которые на этом марсианском спутнике когда-то были, вывезли отсюда людей еще четыре года назад. Флай, мы здорово здесь застряли, причем неизвестно даже, где это «здесь» находится!

Я, должно быть, выглядел полным идиотом, потому что Арлин настоятельно сказала:

— Ну-ка, напрягись, Флай, постарайся припомнить, когда Деймос исчез со всех экранов?

— Я что-то не в курсе. И вообще, что за околесицу ты несешь?

— Не гони волну, дорогой. Тебя, видно, уже под стражу отдали, когда от Бойда пришло сообщение о том, что Деймос исчез с орбиты.

— И что, были гравитационные эффекты? — спросил я. Арлин звонко рассмеялась и ответила вопросом на вопрос:

— Шутки шутить изволишь? Или забыл, насколько Деймос мал? Он еще меньше, чем Фобос.

— Знаю.

Эти обломки космических скал и впрямь были настолько малы, что их реальная сила притяжения была чисто теоретической, совершенно несопоставимой с уровнем гравитации в зонах, созданных пришельцами. Хоть в последнее время я и стал уже привыкать ко всякой фантастической чертовщине, остававшаяся во мне доля здравого скептицизма мешала поверить в абсурд.

— Откуда ты знаешь, что мы на Деймосе?

— Потому что я уже была здесь раньше, Флай. Перед тем, как попасть в нашу роту, я проходила практику штабной работы на Деймосе.

— Штабной работы? Но ведь в морской пехоте нет штабных должностей — морских пехотинцев готовят только к боевым действиям.

— Правильно. Меня посылали по линии ВМС. Боец на секретарской работе.

Эту информацию надо было переварить. Ничего хорошего новость не сулила. Да и представить Арлин Сандерс в роли секретаря было совсем не просто.

Я посмотрел наверх. Сквозь потолок виднелось небо, но там, где полагалось быть Марсу, зияла пустота. В небе Деймоса не было ни одной звезды, даже обычная чернота космоса куда-то пропала. Лишь серое марево — странная дымка, не имевшая ничего общего с облаками.

— Значит, получается, что мы соскочили с марсианской орбиты?

Арлин усмехнулась и ласково взъерошила мне волосы рукой.

— Прими поздравления, Флай. За такой вывод тебе надо бы Нобелевскую премию дать. Но ведь ты не видишь здесь купола, под которым поддерживается нормальное давление. И, тем не менее, мы дышим нормальным воздухом. Да, я уверена, что мы на Деймосе — все эти конструкции, о которых еще Лавкрафт писал, ни с чем невозможно спутать.

Интересно, кем был этот Лавкрафт. Если он имел хоть какое-то отношение к тому, что с нами произошло, я бы ему с удовольствием двинул по челюсти.

— Не бери в голову, — добавила Арлин, будто прочла мои мысли. — Лавкрафт — это писатель-фантаст, жил в Америке в начале двадцатого века. Он просто помешался на монстрах и подземных лабиринтах и во всех деталях описывал опасности, подстерегавшие человечество, называя их «жуть».

Никогда раньше мне не доводилось слышать это слово в таком контексте, хоть прозвучало оно в устах Арлин авторитетно и внушительно.

— В нашей ситуации, я бы сказал, что мы в этой жути по самые уши увязли.

— Не стану спорить, — согласилась Арлин. — Но то, что мы на Деймосе, парень, это точно; однако главная проблема сейчас заключается в том, что эти твари его куда-то умудрились перенести.

— Просто замечательно. А вторая новость какая? Арлин выглядела озадаченной, потом нахмурила брови.

— Мне бы не хотелось тебя расстраивать.

Я облизнул пересохшие губы, чувствуя в животе неприятную пустоту. Мне всегда не нравилось, когда такое говорили девушки.

— Так в чем, собственно, дело-то?

— Ты, друг мой, всегда был больше предан морской пехоте, чем я.

Напряжение возросло.

— Причем здесь морская пехота? Ты ведь знаешь, детка, она мне многое дала. И забывать об этом совсем ни к чему.

Арлин улыбнулась и кивнула. Она помнила о моем отце — патологическом вруне и мелком воришке, который кончил свои дни, отсиживая двадцать пять лет по четвертому сроку… сбил пикапом рядового. Через пару лет после приговора он умер в тюрьме, как мне сказали, от кровоизлияния в мозг.

Отец мой был самым гнусным, низким и подлым человеком из всех, с кем меня сводила жизнь. Он даже самого отдаленного представления не имел о том, что значит слово «честь». Я так и не сообщил ему, что пошел служить в морскую пехоту, потому что он не понял бы такого поступка, даже если б узнал, что я решился на этот шаг из-за него… чтобы ни в чем на него не походить.

Ну вот, я выговорился, и мне немного полегчало. Прости, отец, потому что я много грешил. Но морская пехота — мой мир, вне рамок которого я бы просто не выжил.

— Морская пехота Соединенных Штатов, Флай, — продолжала Арлин, — здесь вовсе ни при чем. Но, черт дери, в жизни есть другие вещи, более важные и существенные.

— Какие, например?

— Например, растреклятый род человеческий.

В кишках от таких слов снова похолодело.

— Да брось ты эту болтовню о роде человеческом, о деле лучше толкуй.

— Как ты думаешь, парень, для чего вообще существует морская пехота?

На этот вопрос я не стал отвечать — мне не очень нравились выводы, к которым Арлин собиралась меня подвести: я знал наперед, о чем она станет говорить. Но логически вычислить и обосновать допущенный ею просчет мне было бы трудно.

— Ты всегда печешься о чести и долге Но знаешь ли, что такое долг? Мы, дружочек, и есть те самые люди, которые стоят у стены. Другие могут вообще не догадываться о нашем существовании; они могут даже не ведать о том, что такая стена существует, им может быть на это просто наплевать. Но мы-то для того и живем, чтобы эту стену охранять и защищать. Дело, Флай, далеко не в том, что нам двоим удалось уцелеть в кровавой передряге — наша миссия поважнее, чем просто шкуру спасти. Ведь только нам с тобой известно о вторжении, и только мы одни можем хоть как-то помешать тому, что задумали эти твари. Так что, черт меня дери, я даже не подумаю отсюда ноги делать, пока не исполню то, что считаю своим долгом!

Я восхищенно смотрел на девушку — мне хотелось защитить ее, вытащить из дьявольской свистопляски. Я, как-никак, мужчина, а она — моя…

Чушь. Прежде всего я морской пехотинец. И Арлин тоже. Конечно же, я отлично понимал, что она имела в виду, говоря о стене: кто-то должен ее защищать. Но кто, кроме нас?

Я опустил глаза. Мы не могли просто убраться восвояси, даже если бы нашли на Деймосе подходящую ракету. Мы обязаны пройти весь путь до конца. Но если Деймос устроен так же, как Фобос, я боялся, что нам снова придется добираться до самого последнего уровня здешней базы. По какой-то совершенно непонятной причине монстры-пришельцы предпочитали спускаться вниз.

Сообщение Арлин радостным не назовешь. Мы даже не знаем, где это «здесь» находится. Уволокли они куда-то чертов Деймос… Мы были взаперти, без ракет и без каких бы то ни было указаний на то, в какой точке Вселенной обретаемся. Доподлинно известно лишь то, что одного спутника на орбите Марса уже нет. Интересно, что же все-таки над нами? Космическая пустота? Галактический вакуум? Единственный путь отсюда — вниз, если только этот «низ» — через все уровни Деймоса, вплоть до самого последнего — существует.

Я посмотрел на Арлин. Ее взгляд был тверже стали, и вместе с тем в нем было столько тепла.

— Ладно, ты, конечно, права. Только не жди от меня извинений, — пробормотал я.