"Марина Палей. Под небом Африки моей" - читать интересную книгу автора

оснащенная заблаговременными подсказками старшего курса.
"Так-так-так-так-так, - лектор привычно стряхивает пепел на пол, -
правильно!!. - И что Аввакум огнепальный-то женушке своей ненаглядной речет,
над ямой глубокой низко склонившись?" - он обводит аудиторию ярко
заголубевшими, словно газовый пламень, очами - победно, весело, зло.
(Правильный ответ, кстати сказать, таков: "До самой смерти, матушка".
Это те же старшие курсы в общаге просветили. И то, что вопрос лектора
риторичен, - тоже не забыли просигналить. Финальная реплика Аввакума, по
ритуалу, должна произноситься самим лектором, - поскольку обожает он ее
безмерно - и вкладывает в нее словно бы всю парадигму русской судьбы.)
И вот он начинает длить и длить свое наслаждение, культивируя его на
входе в оргиастическую кульминацию: "И что ж Аввакум-то наш, ммм?.. и что ж
Аввакум-то?.. и что Аввакум протопопице-то отвечает?.. и что ж он женушке
своей, ммм?.." - слегка побледнев, он уже отверзает рот, чтобы страстно
выкрикнуть девиз и оправдание всей своей забубенной жизни, когда позади
аудитории, снизу, словно из-под самого плинтуса, невыразимо гнусаво - и в то
же время гнусно-отчетливо - раздается козлиное:
- Больше литра - не пе-е-е-ей!!!...

Iringa

Эту фразочку, которая, как вскоре выяснилось, была Ванькиной
"коронкой", он произносил по многу раз в день. Главным образом она заменяла
ему прощальные реплики. Причем Ваньке было наплевать, кто, собственно,
оказывался пред его очами - собутыльник, сокурсник, декан, министр культуры,
предводитель команчей, Рабиндранат Тагор - да хоть бы и Джавахарлал Неру.
В любом из этих случаев, окажись перед ним волшебно ожившие Тагор и
Неру или ныне здравствующие - министр культуры, предводитель команчей,
председатель Комиссии по правам человека - да хотя бы и сам Магомет в
окружении принципиально не пьющих пророков, - Ванька Телятников в момент,
когда менее затейливые индивиды говорят друг другу, по крайности, "бай", -
без труда преображал свою рожу в козлиную и, под звяканье пустых, когда-то
вмещавших соленые помидоры, банок для пива, с гнусной напутственностью
проблеивал:
- Больше литра - не пе-е-е-ей!!!...[*]
______________
* Если попытаться воспринять смысл этой фразочки буквально, чего я
делать не советую, то (к вящему ужасу эскулапов - и к профессиональному
удовольствию патологоанатомов) он подразумевает, конечно, не вино и уж всяко
не пиво, но доступные широкой потребительской массе жидкости от сорока
градусов и выше.

Единственная вариация этой фразы, являющей собой не только прощание, но
братское (а то и отеческое) назидание, заключалась в том, что, словно бы
памятуя о международной деятельности Ким Ир Сена (которому в задвинутых
Ванькиных стихах строчили письма задвинутые пионеры Империи), Ванька иногда
проблеивал заботливый свой наказ сугубо по-иноземному:
- Ду нот дринк мо зэн уан литер.
Но это бывало редко.