"Марина Палей. Рая & Аад " - читать интересную книгу автора

На праздник есть лишний кусок.

Неплохие перспективы!.. Совсем даже неплохие!.. Раечка, а что такое
"kvasok"? Понятно... А это не очень калорийно? Так-так-так... А исходные
продукты - биологически доброкачественны? А-а-а. Ну, тогда хорошо...

Идёт эта баба к обедне
Пред всею семьёй впереди:
Сидит, как на стуле, двухлетний
Ребёнок у ней на груди...

Да уж... Насчёт стула - это поэт... да... - Аад самодовольно хмыкнул. -
В самую точку. Рая на этот самый стульчик не то что ребёнка, она и его,
Аада, поудобней пристроит...
И, что самое главное... что самое главное... Классики-то описывали двух
совершенно разных женщин... можно сказать, представительниц
антагонистических социальных слоёв... А он, Аад, заполучил это чудо
гибридизации и генной инженерии - в одном - именно, что в одном, да вдобавок
бесплатном, - флаконе!
После года таких приятных размышлений, то есть после двенадцати месяцев
их приятного, неторопливого пережёвывания, Аад и снял с Раи свой мораторий
на телефон.
А затем, step by step, Аад ввёл аболицию на неприкосновенность своего
ложа - и на свой довольно-таки естественный (в случае с Раей) целибат.

25


Выписка из дневника первого свидетеля

"Сегодня в Академии балета, где я преподаю такой шарлатанский предмет,
как всеобщая история, меня спросили, что такое гаррота. Объясняя, мне
пришлось, для пущей наглядности, сжать своё горло - и, внезапно, я отдала
себе отчёт, что при этом слове вспоминаю, в первую очередь, не ту казнь
удушением, которая производилось в Испании при помощи хитроумных
приспособлений инквизиторской инженерии (вплоть до 1974-го года), - а ту,
которой всякий раз подвергалась я сама, - во время своих злосчастных визитов
в семейство ван дер Брааков.
Самое странное в этих посещениях - для меня (возможно, именно как для
профессионального историка) - заключалось в том, что Рая делала вид, будто
ничего не помнит. "Невозмутимость" - этот девиз был начертан на её
штопанном-перештопанном знамени зверски изнасилованной оптимистки.
За чаем она мне обычно излагала баллады про алые розы своего семейного
счастья - розы, которые сыпались на неё отовсюду - с неба, с потолков, с
крыш, с фонарных столбов, - ещё в тот период, который она называла не иначе,
как романтическое жениховство Аада. Она рассказывала мне про серенады,
которые он якобы распевал под стенами их церковного бомжатника, про мольбы,
которые адресовал самому Небу, про слёзы на его глазах, когда он просил её
руки, про...
И это всё рассказывалось мне, несчастному свидетелю их воистину