"Абрам Палей. Остров Таусена" - читать интересную книгу автора

Юрий работать. Кажется, перешли уже все пределы выносливости...
"Словно ему адреналин впрыснули! Или воля к жизни, ответственность за
жизнь друга сильнее всяких впрыскиваний и сами повышают отделение
адреналина в организме, если нужно? Конечно, так. Он ведь говорил:
отделение адреналина увеличивается в моменты боя, опасности, состязаний..."
А лодку несет - она взлетает на головокружительную высоту и падает и
бездну.
Гущин сидит, как на гигантских качелях. Вверх-вниз. Еще. Напротив
мелькает, поднимаясь и опускаясь, фигура Цветкова...
Пустота, полная тьма, тишина. Потом опять явь. Гул, рев, тьма, взлет и
падение. И руки все-таки держат руль, правят машинально.
И опять провал.
Вот уже не так страшно ревет ураган. Мягче, плавнее качают качели.
Становится теплее. Да, ласковая теплота... Неодолимый сон... И качка не
мешает. И зачем бороться со сном?
И вот полное небытие...



Глава 5


В неизвестном месте

Гущин застонал от боли.
Он лежал с закрытыми глазами и прислушивался, где болит. Но это нелегко
было определить. Нестерпимо саднило все тело. Кажется, сильнее всего
болели спина, руки и ноги.
Он осторожно дышал. Когда лежишь совсем неподвижно, сдерживая дыхание,
не открывая глаз, как будто боль легче.
Но как спокойно! Лодку уже не качает. Неужели кончился шторм?
Полная тишина. И как тепло!
Он чуть-чуть приоткрыл глава. Дрожащая радужная сетка ресниц мешает
смотреть. Неужели он увидит опять синеву моря и блеск солнца?
Нет. Вообще нельзя сразу понять, что он видит.
Дневной свет. Комната. Обыкновенное прямоугольное окно, нисколько не
похожее на иллюминатор. Грубо сколоченный деревянный стол... Стулья...
Нет, табуретки.
...Так, значит, их все-таки спасли... Надо сейчас же связаться с
редакцией!
Он широко раскрывает глаза. Оштукатуренные, не очень светлые стены.
Разве на судах бывают такие?
Он слегка поворачивается. И вскрикивает от пронизывающей боли.
Открывается дверь. Входит капитан Платов и говорит:
- Ну, очнулись? Очень больно?
- Да, - со стоном отвечает Гущин и видит, что это вовсе не Платов. Это
даже ничем, кроме роста, не похожий на него человек.
С виду он пожилой, сухой и крепкий, синие глаза неподвижны, а голос
напряжен, негибок, как у научившегося говорить глухонемого. Одет он в
черный, наглухо застегнутый сюртук.