"Геннадий Падаманс. Вудсток" - читать интересную книгу автора

Энциклопедик, но уста его сами собой произносят другое:
- Скамья наша смолистая. Можешь приклеиться. Уйдешь тогда без
кое-чего, - он деланно смеется, почему-то ему вовсе не хочется представлять
свою спутницу без кой-чего, не до того. Ведь ему нужен хворост.

На берегу озера дошла очередь до Uriah Heep. "July morning", июльское
утро, здорово сочетается с долгим июньским полуднем. Гога с Толяном смолят
на берегу и беседуют о рыбалке. Савчук обжимается с Катькой в палатке.
Женька Кострова румянит на солнце бледную кожу; Шумилов попросту слушает
музыку.
Еще двое несут дрова. Эрик отдал свои сандалеты подруге и в нагрузку
охапку валежника. Сам он машет свободной рукой, жестикулирует в такт бурной
речи:
- Авель был скотоводом, Каин же земледельцем. Имя Авель родственно
суете и ничтожеству, "Каин" же означает приобретение. Авель стоял на том,
что судьба человечья проста, что нам надлежит лишь молиться и приносить дары
Всеблагому, Который создал нас по Своему подобию. Каин искал красоту. Ежели
венец творения должен только молиться и жертвовать, тогда Бездарь нас
создал, мы - подобия Бездаря. Каин жаждал свободы. Если он - подобие
Бездаря, что может он потерять? А вот если он свободен - тогда он перенимает
ответственность за красоту, берет Дар. Он кладет тело Авеля на жертвенный
камень. Ведь тот только и хочет попасть в рай к своему Всеблагому. Каин ему
помогает, отправляет досрочно. Первый акт красоты. Ведь для Авеля красота у
Бога в раю. И Каин дарит ему его красоту одним ударом ножа. И сам обретает
свободу. И не случайно потомок Каина Иувал назван в Библии отцом всех
играющих на гуслях и свирели. Значит, и на электрогитаре тоже!
Электрогитара заглушает слова, Эрик кричит все громче и громче, Груша в
катастрофическом положении, между молотом и наковальней, между Сциллой и
Харибдой, Жанна д'Арк с кучей хвороста, великомученица в грубых сандалиях не
по размеру - если б кто-то сказал: нафига ей все это нужно? Нафига? Но она
стойко доносит тяжелую ношу до означенного места, сгружает, вываливает, как
самосвал. Юрай Хип, Каин, Авель, чертовщина какая-то, а ведь завтра -
история, такой важный экзамен, но она. кантуется здесь. Почему она здесь?
Почему? Ничего ведь не выйдет, Эрик вовсе не для нее, ни для кого, и рано об
зтом, сейчас на повестке история, только история. Дура она!

Вечер. Первые звезды. Затрескал костер, затрепетал красными всполохами.
Парни поспешно швыряют картошку, упились пивом, нужна закуска.
Эрик пиво не пьет. У него есть коньяк, многозвездочный аист, свистнут у
матери в холодильнике.
Коньяку рады все. Гога уже раздобыл где-то рюмочку, производит разлив.
Дамы сначала не пьют, но у Гоги и мертвый пригубит, если вовремя не
смотается. Когда очередь доходит до Эрика, он неожиданно просит стакан.
- Целый стакан? - удивляется Гога... - Ну ты мужик! Молоток!
Стакан пьется в три приема. Самое главное - удержать отраву в желудке,
не пустить на попятную, глубоко отдышаться, до слез. В голове зашумело, в
груди половодье и тепло, как в раю, как у Авеля. Гога тоже хочет стакан, но
Савчук возмущается, что не хватит ему, они пьют комсомольскую.
Шумилов меняет подсевшие батарейки, ставит по новой Led Zeppelin.
"Когда рухнет плотина".