"Геннадий Падаманс. Первостепь " - читать интересную книгу автора

тужится - и, наконец, выходит из лона мокрый комочек, сначала чуть-чуть
появился, потом еще больше, до половины уже. Напряглась Игрунья, громко
вздохнула, всхлипнуло что-то внутри, и тут же вывалился на землю новый
маленький мамонт. Просто Бурый Комочек. Все стадо сразу же принимается
нюхать его новый запах, все стадо радуется, разве что кроме Длинного Хобота,
который по-прежнему тщетно копает. А Старая Мамонтиха осторожно сдирает с
новорожденного детеныша пуповину и отдает Игрунье, чтоб съела. Та, хрумкая,
поедает послед. Ничего не пропадет зазря.
Теперь все стадо подходит знакомиться с новым членом. Даже Длинный
Хобот оставил, наконец, свою неудачную яму. Глаза у всех мамонтов светятся
радостью, а их чуткие хоботы по очереди и наперебой нежно поглаживают мокрую
спинку детеныша. Годовалый Рваное Ухо, сам еще сосущий молоко, и тот
пытается сбоку пристроиться, чтобы тоже погладить, как взрослый. Теперь
Рваному Уху будет не скучно. Найдет теперь, с кем играть. И Густая Шерсть
уже гладит, оставила своего Кавалера, тот в одиночестве задрал хобот, один
только он и стоит сейчас настороже, остальные все бурно радуются. А солнце
жжет. Без устали жжет. Но мамонтам теперь не до солнца. Забыли совсем про
жару. И про жажду забыли. Радостно мамонтам. Переживают за нового члена.
Бурный Комочек пытается встать. Взрослые мамонты дружно переживают,
будто сами они подымаются, будто сами превозмогают. Старая Мамонтиха
помогает детенышу своим заботливым хоботом. И мать с другой стороны тоже
помогает, подсовывает хобот под животик, подталкивает. Должен встать новый
мамонт, должен подняться. И - вот - поднялся. Бурый Комочек стоит на
трясущихся ножках, а взрослые мамонты торжествуют. У них все как надо.
Игрунья подгибает передние ноги, приседает на колени, детеныш своим
маленьким ротиком нащупывает материнский сосок. Теперь только стадо может
немного расслабиться. Детеныш начал сосать молоко. Все в порядке у нового
члена. Все как надо.
Как надо. Старая Мамонтиха знала уже слишком много, чтобы не
поддаваться таким легковесным порывам. Она хорошо помнила прежние дни. Когда
она сама готова была принять семя новой жизни. Когда она урчала об этом,
оповещая степь, то уже к утру являлись одинокие исполины со всей округи,
бряцая бивнями. От одних ухажеров пахло травой, от других выдранными
деревьями, а иные вообще выходили словно из-под земли и приносили с собой
неведомые запахи. И у всех у них увлажнялись виски от проступающей отваги.
Они сходились в жестокой битве, потому что она могла принять семя только
самого крепкого. Того, кто не дрогнет. Нигде, никогда. Только таким может
быть истинный мамонт. Только такому позволят продлить свой гордый род. Кровь
слабого должна вернуться к Матери, прежде чем семя сильного войдет в ее
дочь.
Но теперь все изменилось. Кавалер - настоящий красавец, но кто проверит
его? Кто испытает? Юнец Двойной Лоб не посмеет поднять глаз, Длинный Хобот
тоже отвернется. Будут ли стойкими новые мамонты, зачатые без испытаний, без
жертвы Силе? Тех детей поведут по жизни уже другие, но ведь за начало все
равно отвечает она, Старая Мамонтиха. А каково начало, таков и конец.
Длинный Хобот когда-то убил двоих претендентов, а еще многих обратил в
бегство - и только тогда восхищенная мамонтица допустила его в свое лоно.
Только тогда оставил он след, не смываемый дождями. У Кавалера с Густой
Шерстью теперь все по-другому. Будто это два голубка, а не грозные мамонты.
И у Игруньи было уже все по-другому, и Старая Мамонтиха, может быть, не