"Вячеслав Пьецух. Иностранец, Перечень (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

подлец!
Наступила тишина, какая-то нехорошая тишина. Бархоткин насторожился,
Зинаида нервно теребила мочку правого уха, Перепенчук смотрел в угол,
таксидермист Болтиков глупо, как-то выжидательно улыбался, Малохольнов вдруг
набычился и сказал:
- Я бы на твоем месте, Всеволод, поостерегся наводить такую огульную
критику на русский плебс. Не то, что в целом народе, хоть в русском, хоть во
французском, а в любой компании, за каждым столом, где пьют и ведут беседу,
всегда найдется подвижник, вор, герой, авантюрист, бессребреник и подлец. В
нашем конкретном случае ты этот самый подлец и есть!
Сева Осипов побледнел, потупился и сказал:
- Ты отвечаешь за свои слова?
- Послушайте, мужики! - вмешался Перепенчук. - Мы за этими дебатами
совсем про пьянку позабыли! Давайте бросать на пальцах, кому бежать.
Бежать в угловой магазин за портвейном выпало Ване Бархоткину; он сгреб
со стола складчину, приготовленную заранее, прихватил авоську, валявшуюся на
подоконнике, и отправился в магазин.
На Москву уже надвигались сумерки, сырой ветер гонял по мостовой желтые
листья, темные громады домов, в которых свет еще не зажигали, как-то
притихли, словно затаились, изредка мимо пробегали троллейбусы, ярко
освещенные изнутри, и приятно шуршали шинами об асфальт, на углу Старой
Басманной улицы и Гороховского переулка валялся пьяный в обнимку с букетом
пунцовых роз.
Когда Иван вернулся в каморку Перепенчука с авоськой, в которой
позвякивали пять бутылок армянского портвейна, дело, по-видимому, зашло уже
так далеко, что Зинаида сидела за столом, точно забившись в угол, Перепенчук
как будто парил над компанией, широко расправив руки-крылья, Осипов с
Малохольновым глядели в разные стороны, чучельник Болтиков улыбался и
говорил:
- Одно ружье у меня, положим, есть - "тулка" двенадцатого калибра, а
где другое ружье раздобыть - это пускай думает секундант с неприятельской
стороны. Ты, Володя, - он кивнул в сторону Малохольнова, - кого выбираешь
себе в секунданты?
Малохольнов, в свою очередь, кивнул в сторону Вани Бархоткина, еще
торчавшего в дверях с авоськой армянского портвейна. Тот подумал: "Как
чувствовало мое сердце, что эти собаки впутают меня в какую-нибудь пакостную
историю и подведут в конечном итоге под монастырь!" Он вздохнул и несмело
предположил:
- А если я откажусь?
Малохольнов сказал:
- Не имеешь права! Надо знать "дурасовский кодекс"! Если откажешься, то
будешь не русский джентльмен и гражданин мира, как Александр Иванович
Герцен, а то же самое - сукин сын!
- Отказываться действительно нельзя, - весело подтвердил Болтиков,
который был в крайней степени увлечен перспективой поединка между Осиповым и
Малохольновым, - потому что это будет против традиции чести, как ее исстари
понимал благородный люд.
- В том-то все и дело, - сказал Бархоткин, - что я в этих традициях ни
бум-бум!
- А я тебе сейчас разъясню вкратце, - сказал Вася Перпенчук, - что