"Вячеслав Пьецух. Памяти Кампанеллы" - читать интересную книгу автора

клонить ко сну; Кузнецов постелил мне на огромном, старинном кованом
сундуке, похожем на саркофаг, и в скором времени я заснул.
Продрал глаза я довольно рано, за окошком только-только мутнела мгла.
Хозяина дома не было; я подождал его с полчаса, потом подхватил свой
клетчатый чемодан и пошел на станцию встречать обещанный накануне
молоковоз. Действительно, в девятом часу утра, когда воздух уже посерел,
проявился пейзаж и оконтурились окружающие предметы, к станции, по-утиному
покачиваясь на ухабах, подрулил грузовик с цистерной, на которой было
написано - "Молоко".
Шофер молоковоза представился так:
- Колян!
Я сказал:
- Как бы мне добраться до Мордасова, Николай?..
- Как добраться... Сядем и поедем! До самого химзавода вас довезу.
- А откуда вы знаете, что мне нужно на химзавод?
- Догадался! - сказал Колян и завел мотор. - Только по пути заедем в
одно село. Там у них свадьбу играют четвертый день, так вот нужно забрать,
пока живой, начальника ПМК.
- О чем разговор, - согласился я.
Дорогой мы больше молчали; Колян, как и полагается шоферу, таращился
прямо перед собой, а я наблюдал заснеженный пейзаж: кособокие поля, пьяную
череду столбов, которые заваливались в разные стороны, перелески, синевшие
вдалеке, редкие полуразвалившиеся строения, - или просто смотрел на
дорогу, из тех, что Афанасий Фет называл "довольно фантастическими", то
есть на коричневое месиво, змеившееся перед взором и уходившее, сужаясь,
за горизонт. От этой картины веяло сыростью, неприкаянностью, и почему-то
все время хотелось закрыть глаза.
До того самого села, где четвертые сутки играли свадьбу, мы тащились
приблизительно часа три; село было как село - две улицы сборных домов,
выкрашенных светло-зеленой краской, заброшенная церковь, из которой
торчали кустики, дом культуры, выстроенный из силикатного кирпича. Свадьбу
мы приметили еще издали, по толпе ряженых, которые топтались посреди улицы
под гармонь. Подъехали, и только Колян заглушил мотор, как нас окружили
пьяные мужики, нарядившиеся в женские летние платья, с криками, с матерком
повытаскивали из кабины и насильно - что называется, под белы руки -
повели в дом.
Я когда трезвый, то пьяных не люблю; по этой простой причине мне
пришлась не по сердцу и свадьба вообще, и в частности хмельные рожи,
низкие потолки, обстановка с претензией, загаженные полы, но особенно -
тяжелый запах вчерашнего винегрета, злых папирос и свекольного первача.
Однако время сердце лечит: один лафитничек пропустил, другой, третий - и
дело пошло на лад. Гляжу: ну симпатичные все физиономии, попадаются даже
лица, явно тронутые сильной мыслью, и разговоры у них ведутся о непорядках
на молоканке и преимуществах клевера перед люцерной, а не о повышении цен
на водку и не о том, что вот баба Маня украла у бабы Фени беремя дров.
Потом даже зашел разговор о том, как некий Хорошьянц вывел на чистую воду
компанию мошенников и воров.
- Да откуда же они у него взялись?! - недоумевал один из моих соседей,
кажется, тот самый начальник ПМК, за которым приехал в село Колян, и при
этом изобразил на лице такую уморительную мешанину из вопроса и