"Вячеслав Пьецух. Ночные бдения с Иоганном Вольфгангом Гете (Авт.сб. "Государственное дитя")" - читать интересную книгу автора

укрепляет наш треклятый двадцатый век. Ну кто из просвещенных детей
прошлого, изящного столетия мог подумать, что следующее столетие беременно
страшным, всепожирающим оружием, способным за десять минут уничтожить
жизнь на нашей "доброй, старой планете"? Кому могло прийти в голову, что
двадцатый век даст несколько диких деспотий, неслыханных со времен
Ашшурбанипала? Наконец, трудно было предположить, что наследники Гегеля и
Толстого будут вечера напролет таращиться в дырку, через которую им
показывают голые задницы и дурацкие викторины... И ведь это действительно
странно, даже загадочно, даже непостижимо. То есть непостижимо, в силу
каких чудесных причин наша цивилизация, набрав скорость, не понеслась во
весь дух навстречу прекрасному будущему, а рухнула под откос.
- Тут, собственно, нечему удивляться, - наставительно сказал Гете, -
ибо это не первый срыв в истории человечества. Недели две тому назад я
беседовал с одним константинопольским протосевастом, который на досуге
изучал историю Рима. Так вот этот почтенный чиновник поведал мне о том,
что во времена Октавиана Августа древние римляне со дня на день ожидали
пришествия царства Сатурна - так они называли Золотой век; и ни в одну
древнеримскую голову не закралось подозрение, что дело кончится бандитами
Алариха и тысячелетним мраком обскурантизма. Однако средневековью
наследовало Возрождение с его драгоценными творениями во всех областях
культуры. Из этого мы можем заключить, что человечество и впредь будет
знать взлеты и падения, в сущности, ни на шаг не продвигаясь по пути
интеллектуального, духовного и нравственного прогресса.
- То-то и оно, - согласился я. - Таким образом, на оптимистических
прогнозах относительно общественно-политического прогресса мы можем смело
поставить крест. Остается уповать на то... на то... а ведь, в общем-то, не
на что уповать. Как было, так и будет, и ничего-то не появится нового под
луной, о чем еще в ветхозаветные времена твердил великий старец
Екклезиаст. Тем более обидно, что даже такие гении, как Антон Чехов, были
абсолютно уверены: через сто лет все люди будут братолюбивы, счастливы и
деятельны во благо. Вот воскресить бы Антона Павловича образца тысяча
восемьсот восемьдесят пятого да дать ему одним глазком поглядеть на
житье-бытье его соотечественников в тысяча девятьсот девяносто пятом году,
с нищими старухами на каждом шагу, с перестрелками в центре
Первопрестольной, - то-то он сгорел бы, наверное, со стыда!
- В сущности, - сказал Гете, - мрачный или, напротив, светлый взгляд на
будущее человечества - это не более чем жанры литературы. Равно как и
взгляд на прошлое человечества. Великий Вальтер Скотт заметно
идеализировал рыцарскую эпоху, но магия его гения такова, что мы
воспринимаем изображенные им картины как действительность, канувшую в
минувшем. Вообще объективность необходима в науке, где без нее шагу нельзя
ступить, а в искусстве объективность излишня, даже вредна, ибо она
противоречит самому принципу художественного творчества. Приведу вам
пример из оптики. В долине, тянущейся до Хетшбурга, по ту сторону Ильма,
есть гора, которая всегда кажется синей в тумане, поднимающемся над рекой.
Но если взглянуть на гору в подзорную трубу, синева поблекнет. Вот вам
пример того, какую роль, даже в отношении самого объективного цвета,
играет субъект. Слабое зрение усиливает муть, острое же разгоняет ее или,
по крайней мере, проясняет, но в том-то все и дело, что гора тут же теряет
цвет...