"Вячеслав Пьецух. Дом на Мойке (Авт.сб. "Государственное дитя")" - читать интересную книгу автора

Барон Андрей Иванович вскоре скончался от гриппа, который тогда
назывался испанкой и считался болезнью, неизбежно ведущей к трагическому
концу. Вдова сдала два верхних этажа под наем и для утешения завела себе
стаю кошек; когда же и она померла, дом на Мойке купила княгиня
Волконская, которая подарила России видного бунтаря.
Молодой князь Сергей Григорьевич как раз живал в одиннадцати комнатах
первого этажа. Тогда его образ жизни был отчасти предосудительный, то есть
не совсем трезвый, однако еще задолго до декабрьской авантюры 1825 года он
водил со своими приятелями опасные разговоры. Бывало, в просторной комнате
двумя окнами на двор, при зажженных сальных свечах, хотя и приванивавших,
но дававших приютное освещение, за чашей пунша, соберутся юные правдолюбцы
и давай молоть грозную чепуху:
- Первым делом, князь, нужно всех Романовых перерезать, и тогда само
собой образуется республиканское устройство, ибо такое устройство у нас в
крови.
- Не скажите, барон. Русский мужик переменчив: спьяну он, пожалуй,
республиканец, но с похмелья положительно монархист.
- Как бы там ни было, господа, а народ нужно будет по-прежнему держать
в ежовых рукавицах, не то и нашему брату республиканцу несдобровать. На
мой взгляд, la facon moyenne [наиболее приемлемый вариант (фр.)]
государственного устройства есть аристократическая республика, когда,
стало быть, демос прижат к ногтю.
- Бог не выдаст, свинья не съест. Главное, господа, это хранить в своих
сердцах верность бессмертному учению графа де Сен-Симона, которое поведет
нас от победы к победе до самого логического конца!
Примерно год спустя после поражения декабристов на Сенатской площади в
квартире первого этажа поселилась супруга осужденного Волконского, княгиня
Мария Николаевна, которая приехала в Петербург хлопотать о разрешении
следовать за мужем на Нерчинскую каторгу, в гибельную Сибирь. Поскольку
княгиня носила траур, отчетливо было видно сквозь окна, выходившие на
набережную Мойки, как она день-деньской бродит из комнаты в комнату, и,
кажется, даже слышались ее неженские, размеренные шаги.
Золовка Софья Григорьевна ей говорила:
- И что это, Маша, тебе вздумалось, к чему эти простонародные замашки,
ведь это только темные бабы сопровождают на каторгу своих поджигателей да
воров! Я, разумеется, желаю Сергею добра, однако же он так виноват перед
государем, что твоей жертвы не заслужил.
Мария Николаевна стояла на своем:
- Кто Богу не грешен, тот царю не виноват.
Впоследствии дом на Мойке к этой самой золовке и перешел. При Софье
Григорьевне, в дополнение к прежним службам, был вырыт просторный ледник и
построен новый сенной сарай.
В сентябре 1835 года первый этаж занял Александр Сергеевич Пушкин.
Одиннадцать комнат первого этажа он обставил частью старой мебелью, частью
новой от мастера Гамбса, понавез книг на двенадцати подводах и зажил в
свое удовольствие вместе с женой, свояченицей и детьми. Покойный был
жилец: званых вечеров не давал, не музицировал, разве Наталья Николаевна в
другой раз что сыграет на клавесине, прислугу содержал в строгости, своего
выезда не имел. Перовский, управляющий делами Софьи Григорьевны, вспоминал
о нем: