"Амос Оз. Познать женщину" - читать интересную книгу автора

V

Разочарованный и усталый, вернулся он на такси в отель "Европа" в
половине одиннадцатого вечера. Шестнадцатого февраля. Прежде чем подняться к
себе в номер, он намеревался выпить в баре джина с тоником и мысленно
проанализировать встречу. Инженер из Туниса, ради которого он прибыл в
Хельсинки и с которым встретился в буфете на железнодорожном вокзале,
казался ему мелкой рыбешкой: запрашивал невесть что, а предлагал залежалый
товар. В частности, материал, переданный на этот раз, оказался довольно
банальным. Хотя во время беседы он всеми способами пытался создать
впечатление, что к следующей встрече, если таковая состоится, доставит все
сокровища "Тысячи и одной ночи". Причем как раз из той сферы, которая была
предметом давних устремлений Иоэля.
Однако взамен просил он не денег. Напрасно Иоэль повторял слово
"бонус", пытаясь таким образом сыграть на корыстолюбии. В этом пункте - и
только в нем - тунисец не выглядел человеком "с гнильцой"; он стоял на
своем: деньги ему не нужны. Речь шла о вознаграждении отнюдь не
материального свойства. И в глубине души Иоэль совсем не был уверен в
реальности подобного вознаграждения. Тем более без соответствующих указаний
сверху. Даже если выяснится, что человек располагает первоклассным
материалом, в чем Иоэль весьма сомневался. На том он и кончил с тунисским
инженером, пообещав позвонить на следующий день, чтобы установить порядок
контактов.
Этим вечером собирался он лечь спать пораньше. Глаза его устали до
такой степени, что было больно смотреть. Калека в инвалидном кресле,
увиденный им на улице, то и дело встревал в мысли, поскольку казался
знакомым. Не то чтобы действительно знакомым, но, и не совсем чужим.
Каким-то образом был он связан с кем-то, кого очень даже стоит вспомнить.
Однако вспомнить не удавалось.
Портье настиг его у входа в бар: "Простите, сэр! В последние несколько
часов четыре или пять раз звонила дама, назвавшаяся госпожой Шиллер.
Оставила срочное сообщение господину Харту - просьбу позвонить его брату
сразу же по возвращении в гостиницу".
Иоэль поблагодарил. Отказался от намерения посетить бар. Он все еще был
в зимнем пальто и потому сразу же повернулся и вышел на заснеженную улицу,
где в столь поздний час не попадалось прохожих, да и машины почти не
проезжали. Он стал спускаться вниз по улице, поглядывая через плечо назад,
но видел лишь лужицы желтого света на белом снегу. Решил было свернуть
направо, но раздумал и свернул налево. Протопал по мягкому снегу целых два
квартала, пока не нашел наконец телефонную будку. Вновь осмотрелся вокруг:
ни души. Снег то голубел, то розовел в струящемся от фонарей свете, словно
кожа, пораженная какой-то болезнью. Он позвонил в Израиль, в свое ведомство.
"Братом" - при необходимости экстренной связи - назывался сам Патрон. В
Израиле было около полуночи. Патрон приказал ему немедленно вернуться домой.
Он ничего не пояснил, а Иоэль ни о чем не спрашивал. В час ночи он уже летел
из Хельсинки в Вену, где семь часов ожидал рейса на Израиль. Утром в
аэропорт прибыл человек из отделения в Вене - выпить с ним чашечку кофе в
зале для отъезжающих. Он ничего не мог рассказать о случившемся. Может быть,
и знал, в чем дело, но получил приказ молчать. Они немного поговорили об
общих заботах. Затем об экономике...