"Амос Оз. Черный ящик " - читать интересную книгу автора

И тут Мишель, которого жизнь никогда не баловала, поступил весьма
разумно: он поднялся, собираясь уходить, и сказал Боазу: "Раз так, будь
здоров, голубчик. По мне - пусть упрячут тебя в закрытое заведение для
умственно отсталых или трудновоспитуемых. И кончим на этом. Я пошел".
Боаз еще пытался возражать: "Ну и что? Я убью кого-нибудь и убегу". Но
Мишель, повернувшись к нему уже от двери, проговорил тихо: "Смотри, милок,
я - не твоя мать, я тебе не отец, я тебе никто, так что не ломай со мной
комедию, потому что мне это безразлично. Давай решай в течение шестидесяти
секунд - хочешь ли ты выйти под залог. Да или нет. По мне - убивай кого
хочешь, но, если можно, постарайся не причинять другим вреда. А теперь -
привет".
И когда Боаз сказал ему: "Погоди минутку", - Мишель тут же понял, что
парень моргнул первым. Эти игры он знает лучше всех нас, потому что выпало
ему долгое время видеть изнанку жизни, и страдания сделали его
человеком-алмазом - твердым и обаятельным (да, и в постели тоже, если тебе
любопытно узнать). Боаз сказал ему: "Если я тебе и вправду безразличен,
зачем же было приезжать из Иерусалима и освобождать меня под залог?" А
Мишель рассмеялся, стоя у двери: "Ладно, два-ноль в твою пользу. Все дело в
том, что я приехал посмотреть, какого гения родила твоя мать, может,
случаем, и у моей дочки есть кое-какие задатки. Ну, так ты идешь или нет?"
Так вот и вышло, что Мишель освободил его с помощью твоих денег,
пригласил его в китайский кошерный ресторан, открывшийся недавно в
Тель-Авиве, а затем они пошли в кино (и тот, кто сидел за ними, мог бы
подумать, что Боаз - отец, а Мишель - его сын).
Ночью Мишель вернулся в Иерусалим и рассказал мне все. А Боаз устроился
у торговца на овощном оптовом рынке, на улице Карлебах, у того, что женат на
двоюродной сестре Мишеля. Боаз заявил, что именно этого он хочет: работать,
зарабатывать деньга и ни от кого не зависеть. На что Мишель ему тут же
ответил, не советуясь со мной: "Это мне очень нравится, и это я тебе устрою
сегодня же вечером, здесь, в Тель-Авиве". И устроил.
Ночует Боаз в планетарии, в Рамат-Авиве: один из ответственных
сотрудников этого заведения женат на девушке, которая училась с Мишелем в
Париже в пятидесятые годы. А у Боаза есть какая-то тяга к планетарию - нет,
нет, не к звездам, а к телескопам и прочей оптике.
Я пишу тебе это письмо, и Мишель знает об этом. Он говорит, что
поскольку ты дал деньги, наш долг - сообщить тебе, как распоряжаются твоими
деньгами.
Я думаю, что это письмо ты прочтешь три раза подряд. Я думаю, то, что
Мишель сумел наладить связь с Боазом, бьет тебя под самые ребра.
Я думаю, что и мое первое письмо ты читал три раза подряд. Мне
доставляет удовольствие сама мысль о том, что мои письма приводят тебя в
ярость. Ярость делает тебя мужественным и привлекательным. Но одновременно и
ребячливым, что очень трогательно: ты начинаешь растрачивать физические силы
на такие хрупкие предметы, как авторучка, очки, трубка. И тратишь ты свои
усилия не на то, чтобы разбить эти предметы на мелкие осколки, - нет, силы
твои уходят на то, чтобы сдержаться, чтобы переместить очки, авторучку,
трубку на два сантиметра вправо или на три сантиметра влево. Эта напрасная
трата сил - одно из моих прекрасных воспоминаний.
Я испытываю удовольствие, представляя, как ты сдерживаешься сейчас,
читая мое письмо, сидя там, в своей черно-белой комнате, между огнем и