"Амос Оз. Черный ящик " - читать интересную книгу автора

* * *

Д-ру Александру А. Гидону
Лондонская школа экономики
Лондон, Англия
27.2.76, Иерусалим
Здравствуй, Алек!
Как тебе известно, на прошлой неделе мы подписали бумаги,
представленные нам твоим адвокатом, и получили деньги.
Но Боаз бросил сельскохозяйственную школу, и вот уже несколько дней он
работает на оптовом рынке в Тель-Авиве у одного торговца овощами, женатого
на двоюродной сестре Мишеля. Мишель устроил эту работу в соответствии с
желанием Боаза.
Случилось это так: после того, как директриса объявила Боазу, что
исключение из школы заменяется предупреждением, Боаз просто собрал свои вещи
и исчез. Мишель позвонил в полицию (есть у него там несколько
родственников), они проверили и сообщили нам, что мальчик у них, заключен в
тюрьму Абу Кабир за хранение краденого. Приятель брата Мишеля, занимающий
видный пост в полиции Тель-Авива, поговорил с инспектором по делам
несовершеннолетних, под наблюдением которого находился Боаз. После целого
ряда всяких сложностей нам удалось вытащить его под залог.
Для этого залога мы использовали часть твоих денег. Я знаю, что, давая
деньги, ты не это имел в виду, но других средств у нас просто нет: Мишель -
всего-навсего недипломированный учитель французского языка в государственной
религиозной школе, и зарплаты его - после выплаты ипотечной ссуды - едва
хватает на еду. А ведь есть еще у нас и маленькая дочка (Мадлен-Ифат, двух с
половиной лет).
Я хочу, чтобы ты знал: Боаз понятия не имеет, откуда пришли деньги,
чтобы освободить его под залог. А если бы это стало ему известно, я думаю,
он плюнул бы и на деньга, и на полицейского инспектора, и на Мишеля. На всех
разом. Он и без того поначалу отказался выйти на свободу и потребовал, чтобы
его "оставили в покое".
Мишель поехал без меня в Абу Кабир. Приятель его брата (тот, что
занимает видный пост в полиции) устроил так, чтобы Мишель и Боаз могли
поговорить с глазу на глаз в канцелярии тюрьмы. Мишель сказал ему:
"Посмотри, может, ты вообще позабыл, кто я. Так вот, я - Михаэль Сомо, и
краем уха я слышал, что за моей спиной ты называешь меня "мамин сутенер". Ты
можешь называть меня так, не таясь, прямо в лицо, если это поможет тебе хоть
немного успокоиться. Я, со своей стороны, мог бы сказать тебе, что ты - псих
на все сто процентов. Так мы и будем стоять друг против друга и ругаться до
самого вечера, и тебе меня не одолеть, потому что я могу ругаться и
по-французски, и по-арабски, а ты даже иврита не знаешь толком. Что же будет
после того, как исчерпаешь ты запас ругательств? Может, будет лучше, если
наберешь побольше воздуха в легкие, успокоишься и попытаешься объяснить мне,
что ты хочешь получить от этой жизни. А затем я скажу тебе, что мы с твоей
матерью можем тебе дать. Глядишь, вдруг и договоримся?"
Боаз ответил, что он от жизни ничего не хочет и меньше всего ему
хочется, чтобы приходили к нему всякие типы с вопросами о том, что он хочет
от жизни.