"Амос Оз. Черный ящик " - читать интересную книгу автора

Чикаго, Иллинойс, США
5.2.76, Иерусалим
Здравствуй, Алек!
Если ты не уничтожил это письмо в то самое мгновение, как узнал мой
почерк на конверте, значит, любопытство сильнее даже ненависти. Или твоя
ненависть нуждается в свежем горючем материале?
Теперь ты бледнеешь, сжимаешь, по обыкновению, свои волчьи челюсти, так
что губы становятся совсем не видны, и набрасываешься на эти строки, чтобы
понять, чего я хочу от тебя, чего я осмеливаюсь хотеть от тебя после семи
лет полного молчания.
А все, чего я хочу, чтобы ты знал: Боаз в трудной ситуации. Чтобы ты
срочно помог ему. Ни мой муж, ни я ничего сделать не можем, потому что он
прервал с нами все контакты. Как и ты.
Теперь ты можешь прекратить чтение и швырнуть письмо прямо в огонь.
(Почему-то я всегда представляю тебя в удлиненной, полной книг комнате, ты
сидишь один у черного письменного стола, а за окном - плоское пустынное
пространство, покрытое белым снегом. Ни холмика, ни деревца, лишь сверкающий
чистый снег. И огонь пылает в камине слева от тебя, и пустой стакан, и
пустая бутылка на пустом столе перед тобой. Вся картина - в черно-белых
тонах. И ты сам - похожий на монаха, аскетичный, высокий, весь -
черно-белый.)
В это мгновение ты, издав какое-то чисто английское восклицание,
комкаешь письмо и метко швыряешь его в огонь: ибо, что тебе до Боаза? Кроме
того, ведь ты не веришь ни одному моему слову. Ты устремляешь взгляд своих
серых глаз на колеблющиеся языки пламени и говоришь себе: "Вновь она
пытается обвести меня вокруг пальца. Эта самка никогда не отступится и не
даст мне покоя".
И в самом деле, зачем мне писать тебе?
От полного отчаяния, Алек. А ведь в том, что касается отчаяния, ты
специалист мирового класса. Да, я, конечно, читала, - как и весь мир, - твою
книгу "Отчаявшееся насилие. Сравнительное исследование фанатизма", однако
сейчас я имею в виду не эту книгу, а тот материал, из которого высечена твоя
душа: заледенелое отчаяние. Арктическое отчаяние.
Ты все еще продолжаешь читать? Чтобы оживить свою ненависть к нам?
Вкушать злорадство маленькими глотками, будто наслаждаясь хорошим виски?
Если это так, то мне, пожалуй, следует перестать задирать тебя и полностью
сосредоточиться на Боазе.
Сказать правду, у меня нет ни малейшего представления о том, что ты
знаешь и чего не знаешь. Не удивлюсь, если окажется, что тебе известна любая
мелочь: ведь ты требуешь - и получаешь! - от своего адвоката Закхейма
ежемесячный отчет о нашей жизни. Все эти годы ты держишь нас на экране
своего радара. Но я не удивлюсь и в том случае, если ты ничего не знаешь: ни
о том, что я вышла замуж за человека, которого зовут Михаэль Сомо, ни о том,
что у меня родилась дочь, ни о том, что случилось с Боазом. Ведь это вполне
в твоем духе: одним резким движением повернуться к нам спиной и навсегда, с
корнем вырвать нас из своей жизни.
После того, как ты выгнал нас, я с Боазом отправилась в киббуц, где
живет моя сестра с мужем. (В целом мире не было у нас места, где преклонить
главу, и денег тоже не было.) Я прожила там шесть месяцев и вернулась в
Иерусалим. Работала в книжном магазине. А Боаз оставался в киббуце еще пять