"Алексей Оверчук. Блуждающие огни " - читать интересную книгу автора

что делаешь, уважаемый?" - "Пишу бессмертный труд". - "А мы думали,
свидетельство о смерти! Ишака кормить надо, корефана! - добавили мудрые
прохожие по-арабски. - А не об искусстве размышлять!" "Мой ишак, - возразил
Садиги-бек, - умер во имя искусства, а оно требует жертв". Во время этого
разговора, наверное, впервые в истории человечества люди поняли, что
животные тоже обладают какими-то правами. Но во имя искусства ими можно
пожертвовать. Что думают по этому поводу сами ишаки - доподлинно неизвестно.
До сегодняшнего дня их никто об этом не спрашивал.
Я по-новому посмотрел на своего друга, с восхищением:
- Саш, заткнись, пожалуйста.
Колчин насупился.
- Да, красота! - подтвердил водитель, смачно плюнул в красивую пропасть
через открытое окно и уставился на пыльную дорогу.
"Урал" натужно кряхтел, увлекая нас навстречу неприятностям.
Судя по настроению нашего водителя, места хоть и были красивые, но не
были спокойные.
- Здесь лучше не трепаться, - заявил водитель. - Смотрите, хлопцы,
лучше по сторонам. Вдруг какая-то падла где затаилась? Мы ведь не конфеты к
чаю везем. Долбанет так, как вашему Садиги-беку и не снилось.

После страшенного разгрома, учиненного моджахедами, новую 13-ю заставу
поставили на высокой сопке. Через дорогу от нее, на высокой горной гряде, за
которой начинался Афганистан, гнездились пограничные посты "Тург",
"Навранга", "Марс". Почти каждую ночь они отражали атаки моджахедов.
Сама застава только-только обрылась окопами. Вгрызлась блиндажами и
ощетинилась огневыми точками. Для усиления пограничников сюда прислали
несколько танков и БМП из 201-й мотострелковой дивизии. Все это хозяйство
было тщательно засыпано землей и затянуто маскировочной сеткой. На
поверхности вызывающе торчал только деревянный сортир. Со стороны сопка
выглядела потрясающе: пустая и безлюдная - с одиноким сортиром на вершине.
Кто на сопке? А никого! А сортир зачем? А это мы так за экологию боремся.

К новой заставе подъехали уже в полной темноте. Солдаты быстро
опустошили кузова. Растащили по местам продукты, патроны, снаряды и прочие
военные припасы, необходимые для жизни и для чьей-то смерти. Машины
разъехались по темным углам. Известным только им одним. Застава снова
приняла девственный, необитаемый вид.
Мы спустились в командирский блиндаж.
Великое множество предметов загромождало подземелье: у стен какие-то
ящики, рюкзаки, коробки. Поверх них - подсумки, куртки, разгрузки, выстрелы
от гранатометов, труба самого гранатомета и бог знает что еще. На столе, под
занавешенным окошком, выстроились бутылки с теплой минералкой, которая
тотчас отдает в желудке кислотным спазмом; фляги со спиртом, которые
никакого спазма не вызывают; початые банки тушенки и утопленные в томате
бычки. Все это хотелось пощупать руками, как старинные экспонаты в музее.
Бьюсь об заклад: пятьдесят лет назад наши деды сиживали именно в таком
интерьере.
Офицеры очень благосклонно встретили нашу водку "Кремлевская".
Мы расселись за столом и под нестойкое пламя светильника, сделанного из
гильзы крупнокалиберного пулемета, повели всякие военные разговоры.