"Валентин Овечкин. Ошибка (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

продолжает свое: "Нет? А вот в нашей бригаде воскресла. Давеча булгахтер с
бригадёром считали, считали - недостает одной кобылы, написали акт:
разорвали, дескать, волки, а она нынче утром заявляется - в грязюке вся по
уши, худущая, как шкилет!"
Счетовод совается на стуле, будто на мокрое сел, а колхозники шумят:
"Как же так? Где же она была?" Бригадиру некуда деваться, объясняет, что
кобылу бабы вытащили на огородах из копанки (был у нас тогда бригадиром
Поликарп Устименко, жулик оказался, судили его после), а ввалилась она
туда ночью на попасе еще третьего дня.
А дед уже полевода распекает: "Илюшка! Чего ж ты не похвалишься,
сколько вчера дудаков подстрелил?" Тут уж все за животы берутся, один дед
сидит, как статуй, глазом не моргнет. Полевод наш - злой охотник был. Как
увидит - дудаки за курганчиком пасутся, про все на свете забудет. Раз этак
подбирался к ним, три километра на животе прополз - ничего не выходит!
Ляжет в бурьян - дудаков не видно, поднимется - уходят дудаки, не
подпускают пешего. К ним надо на подводе подъезжать или же с подкатом. Так
он что придумал: пришел на загон, где пахали, вывел одну упряжку из
борозды, - погоныч тянет быков за налыгач, а он идет за плугом с ружьем.
Полдня кружили этак по степи вокруг того места, где дудаки паслись,
таких кренделей начертили плугом, будто кто с пьяных глаз обчинал загон
(вгорячах и плуг позабыли выкинуть), полгектара не допахали, а дудаков
совсем было уже приготовился полевод стрелять, - чья-то баба шла с бахчи -
спугнула...
Так и пойдет собрание кувырком. Кричат все: "Давай, дед, давай! Поддай
жару!" Раз как-то говорит дед: "Что это в нашем колхозе, как бывало у
Савки Мошны: купят, продадут - никто ничего не знает!" Мошна был такой
мужик на нашем хуторе. Купит лошадь, даже сыновьям не скажет правду - за
сколько. Все, бывало, тишком делает. Придешь к нему - зараз амбары,
конюшню запирает, чтоб не узнали, сколько у него хлеба, да скотину не
сглазили. Так вот дед и говорит: "Порядки у нас, как у Мошны. Видим -
свинарники правление строит, свиней племенных, значит, собираются
покупать, а что да как - ничего нам не поясняют. Может, по тыще рублей за
штуку платить, - так эти свиньи и штаны с. нас стянут. Я на таких свиней
не согласный, нехай они подохнут по всему свету!" Ну, тут записали в
протокол: предупреждение и строгий выговор деду за подрыв животноводства.
Еще пуще обозлился дед. И вот в прошлом году, весною, выкинул он такое
колено. Распорядилось правление бороновать озимую пшеницу. Против этого-то
дед не возражал. Хоть наши хуторяне и не делали этого сроду, но видели,
как у Деркача в экономии бороновали - лучше получается. Но когда заметил
дед на бригадном дворе, что сын его Гришка собирается на степь и кладет на
бричку деревянную борону, вмешался: "Положь эту скребницу на место. Возьми
фабричную, двухзвенную". У Гришки мозги раскорячились - кого слушать?
Бригадир распорядился брать на зеленя бороны легкие, деревянные, чтоб
меньше рвать озимку. Дед в азарт вошел: "Дураки вы оба с бригадёром! Бери,
говорю, железную!" Не успел Гришка выехать за хутор, встретился ему по
дороге бригадир, обругал его, заставил вернуться и взять деревянную
борону. Дед немного погодя опять наведался на бригадный двор, глядит -
нету деревянной бороны. "Ах ты ж, говорит, собачий сын! Не послухал-таки,
болячка тебе в спину!" И прямым сообщением - на степь.
С Гришкой бороновали еще трое парней. Ну, до тех дед не подходил - что