"Алла Овчинникова. Тополинки " - читать интересную книгу автора

ЛЕТИТ ДЕРЕВЕНЬКА ДАНИЛКА

Солнце вдруг вынырнуло из-за гряды и крепко зацепилось за вершину
горы Зубчатки.
Первым приветствовали солнце тополя. Они словно выпрямились, вскинули
навстречу солнцу ветви в белых рукавицах. Позолотило солнце те рукавицы.
- Штука! - Евсейка обернулся к стоящему рядом деду. А Тайга изумлённо
тявкнула.- Глянь-ка, деда, а дома-то плывут куда-то.
Дом Фёдоровых, единственный в деревне, стоял на пригорке, словно
сторожевая крепость. Со своей высоты дом встречал и провожал всех. Отсюда
и увидел Евсейка: Данилка тихо пламенела всеми своими окошками и как будто
плыла по розовым волнам.
- Вот какая клюква.- Дед поскрёб небритый ещё подбородок.- День
хороший начинается, так всё и летит, вроде как с крыльями всё.И тебе
полететь охота.
Тайга вздрогнула от звуков, похожих на любимое слово, но быстро
сообразила, что охота здесь не та, которую она так ждёт.

- Полететь бы,- повторил Евсейка.
Понимал Евсейка, что ни он, ни дед его, такой широкий и тяжёлый, никуда
полететь не смогут. А всё-таки ему хотелось, чтобы у них крылья были. Аучше
б розовые. Розовый свет такой лёгкий, всё само собой с этим светом
поднимается, даже Данилка вся летит.

- Мы б с тобой, деда, сначала над тополями полетали, а потом бы к
хребту махнули. Что там, за горами, неужто лучше, чем у нас?
Брови деда прошлись колючей волной.
- Там тоже всё есть. И горы, и тайга, и речки-журчушки. Всё славное.
Но нам-то любо родное место, куда ни летай. Вот какая клюква.


ТИМОФЕЙ АБАЛКИН ПЛАКАЛ

В сенях своего покосившегося дома, невидимый никому, стоял Тимофей
Абалкин.
Окна дома были заколочены кое-как. Видно, сама сестра Дашка их и
заколачивала. Доски отодрал шутя Тимофей. И вошёл в сырые сени.
Как вошёл в сени Тимофей, так и споткнулся о старое, дырявое ведёрко,
помятое со всех боков. И тут стиснуло грудь, как обручем обхватило. Глаз
Тимофей от этого ведёрка отвести не может. А голос тихий, нараспев, чуть с
хрипотцой, звучит в нём самом:

"Сходи, Тимоша, за водой. К Антошке-реке сходи. Там вода слаще,
только ею и заливать-то самовар".

И заплакал Тимофей Абалкин. Второй раз в жизни.

Однажды плакал он злыми слезами. От обиды и жажды мести плакал.

Ходил он тогда на плавбазе обработчиком.