"Лев Сергеевич Овалов. История одной судьбы" - читать интересную книгу автора

Анна понять не могла - как это получается? Не все ли равно где
работать? Оказалось - не все равно.
Не так-то уж плохо было ей на Кубани, работа у нее была "под ногами не
валяется", не будь она фронтовичка, не направили бы ее в плодоводческий
совхоз. Ходи знай указывай, как окучивать деревья, уничтожать вредителей,
убирать урожай, собирать фрукты в корзины...
Ан нет, потянуло домой. Картошка в Пронске, оказывается, вкусней, чем
яблоки на Кубани. Она раньше не понимала, до чего ж дороги ей родные
пронские земли, как не понимала когда-то мать, которая говорила отцу: "Вези
куда хочешь, а лежать хочу в своей, в родительской, в пронской земле".
Анна аккуратно ходила в свой райсельхоз. Она быстро привыкла ко всем и
во всех находила что-то хорошее. Богаткин был добрый человек, только
какой-то заполошный. Его часто вызывали то в райком, то в райисполком.
Прибегал оттуда - лица на нем не было, начинал на всех кричать, а больше на
самого себя. И очень любил заставлять сотрудников подсчитывать будущие
урожаи. Если запашем столько-то и столько-то га и засеем такими-то и
такими-то культурами и если будут такие-то и такие-то климатические условия,
сколько соберем с гектара? Он тонул в бумажном потоке и не пытался из него
выбраться.
Девушки из отдела делились с Анной своими секретами. Рая ругала
Богаткина за то, что он заставляет работать по вечерам. Зина хотела выйти
замуж, но не знала за кого. Обе они очень интересовались, когда же Анна
привезет в Сурож дочку.
Самым невозмутимым человеком в отделе был бухгалтер Бахрушин. Высокий,
красивый, он говорил меньше всех, делал свое дело, а агронома в шинельке
просто не замечал.
Богаткин сразу оценил Анну. Если требовалось подготовить решение,
Богаткин сажал на проект Анну.
Она сочиняла решения, составляла таблицы, "подбивала" сводки...
Как-то попросила послать ее в какой-нибудь колхоз.
- Чего вы там не видели? - удивился Богаткин. - Они лучше нас с вами
разбираются в своих делах.
И не пустил. Он уже не мог обходиться без Анны.
За несколько месяцев она постигла всю механику бумажного руководства.
Писать, писать, писать. В этом заключалась работа. Не так уж важно, что
писать, важно было писать. Спрашивать, запрашивать, изучать, и обязательно в
письменном виде. К ним писали из области, из министерства. Они писали в
область. Писали в колхозы. Нескончаемым потоком шли запросы, инструкции,
циркуляры. Война не кончилась, а люди погрузились уже в писанину.
Она уставала за своим столом больше, чем если б работала в поле.
Приходила вечером домой, в глазах серым-серо, все сливалось в серый
туман, да и дома было не веселее.
Ксенофонтовы были простыми людьми. Сама Евдокия Тихоновна всю жизнь
работала на шпагатной фабрике. Мужа потеряла еще до войны, одна вырастила и
поставила на ноги сына.
Грише Ксенофонтову всего семнадцать, но он уже два года работал на МТС.
Почему-то все считали, что работает он механиком, хотя на самом деле работал
токарем. Просто у него был талант к механике. Отработав свое, Гриша
оставался ремонтировать тракторы, комбайны, косилки. Все, что нуждалось в