"Лев Сергеевич Овалов. Болтовня" - читать интересную книгу автораИнтеллигент!
- Да, я интеллигент, - гордо возразит Печкин, поправляя лоснящийся, усыпанный красными цветочками галстук. - Я интеллигент и стою за культуру: пусть хоть внешность дома будет прилична. Самойлович и Печкин обязательно поругаются. В спор вмешаются все. Будут обзывать друг друга буржуями и хамами и, не решив вопроса о средствах, начнут голосовать - розовой или зеленой краской красить дом. Как много собраний, как мало дел! Мы говорим невероятно много - дела должны обгонять разговоры. Не пойду я на это собрание. * * * Звонок. Перерыв. Мой сосед Климов решительно стукнул верстаткой - подпрыгнула недобранная строка - и развалисто зашагал к двери. Я догнал его около умывальника и боком, будто не замечая его, протиснулся вперед и отвернул кран. - Стар, стар, а жульничать не устал, - укоризненно хмыкнул Климов, с изрядной силой шлепая меня по лопатке. - Подумаешь, малый ребенок! - отозвался я. - Постоять за себя не сумеешь. Смотри, как дерешься! - А ты думал - спускать буду? - усмехнулся Климов. Мы не спеша вымыли руки, высморкались - какая только дрянь в наши носы не набивается! - и пошли к себе обратно. Большинство рабочих предпочитают закусывать там же, где работают. Когда мы возвратились, шашечный турнир был в самом разгаре. Не успеет наступить время обеда, как наши комсомольцы без промедления принимаются за игру. Шашек нет - вместо шашек квадраты да полуквадраты идут. Весь перерыв напролет в шашки дуются. В одной руке - булка, в другой - свинцовый квадрат. Климов аккуратно разворачивает принесенный из дому сверток, достает бутылку с молоком, изрядный ломоть черного хлеба и кусок вареного мяса. Он бережно раскладывает все это на бумаге и, то и дело поглаживая черные, начинающие седеть усы, неторопливо отщипывает толстыми пальцами и отправляет в рот куски хлеба, запивает их молоком и не спеша, между едой, разговаривает со мной - постоянным соседом по работе. Раньше мы недолюбливали друг друга. Он маловер. Я же верю в свою работу, верю в хорошую жизнь, верю в себя. И Климов вечно надо мною смеется. Но мы еще посмотрим, кто кого пересмеет! Нам надоело вечно обмениваться колкими любезностями, постепенно мы начали спускать друг другу ехидные замечания, привыкли к нашим скверным характерам и теперь вместе постоянно калякаем о производстве. Здесь Климов победил меня, здесь маловер взял верх: у нас в типографии трудно во что-нибудь верить - такой неприступный беспорядок. Климов взмахнул рукой, плотно сжатым волосатым кулаком помахал в сторону двери и прокричал, ни к кому не обращаясь, старую свою угрозу: - Эх, валяй, наваливай, разваливай - хозяина нет, начальников, сукиных детей, перевешать! Неожиданно из двери раздался возмущенный голос: |
|
|