"Джойс Кэрол Оутс. Никто не знает, как меня зовут " - читать интересную книгу автора

нервность: "Бога ради, любимая, возьми себя в руки, это пустяк, ты знаешь,
что это пустяк, мы ведь один раз уже пережили такое, ведь правда?" И мамочка
постаралась сказать спокойно: "Да, но все беби разные, и я теперь другая - я
больше влюблена в -, чем когда-либо в Джесси. Господи меня помилуй, мне
кажется, это так". И папочка вздохнул и сказал: "Ну, наверное, и я тоже,
возможно, дело в том, что теперь мы стали более зрелыми и знаем, какими
опасностями полна жизнь, и мы знаем, что не будем жить вечно, как нам
казалось, всего десять лет назад мы БЫЛИ МОЛОДЫ". А за несколькими стенами
(ночью в летнем домике над озером голоса разносятся куда дальше, чем в
городе) Джессика сосала большой палец и слушала, а что не слышала, то ей
снилось.
Потому что такова власть ночи, в которой чертополошный кот выслеживает
свою добычу: тебе может присниться настоящее, и оно - настоящее, так как
приснилось тебе.

Все время, с тех пор как мамочке в первый раз стало нехорошо прошлой
зимой и будущая Беби заставляла пухнуть ее животик, Джессика поняла, что
существует опасность. Вот почему мамочка ходила так осторожно, и вот почему
мамочка перестала пить даже белое вино, которое любила, и вот почему никаким
гостям, даже дяде Олби, который был всеобщим любимым другом и заядлым
курильщиком, не позволялось курить у них в доме - нигде и нигде. И больше
никогда! И еще опасность холодных сквозняков даже летом - Беби была
восприимчива к респираторным инфекциям, даже теперь, когда весила уже вдвое
больше. И опасностью были те друзья или родственники, которые рвались взять
Беби на руки, не умея поддержать ее головку. (Через два с половиной месяца
Джессика еще ни разу не держала на руках свою сестричку-беби. Она робела,
она боялась. "Нет, спасибо, мамочка", - говорила она тихонько. Даже когда
сидела совсем рядом с мамочкой, так что они могли бы все трое обняться в
уютный дождливый день перед камином, даже когда мамочка показывала Джесси,
куда подсунуть руки. "Нет, спасибо, мамочка".) А если мамочка съедала совсем
немножко чего-то неподходящего для Беби, например, латук, Беби после
кормления начинала капризничать и дергаться из-за газов, которые всосала с
мамочкиным молоком, и плакала всю ночь напролет. И ВСЕ-ТАКИ НИКТО НА БЕБИ НЕ
СЕРДИЛСЯ.

И ВСЕ РАССЕРДИЛИСЬ НА ДЖЕССИКУ, когда как-то вечером за ужином Беби в
своей плетеной колыбели рядом с мамочкой кряхтела, брыкалась и плакала, а
Джессика вдруг выплюнула на тарелку то, что было у нее во рту, зажала уши
ладонями и убежала из столовой, а мамочка, и папочка, и гости, приехавшие
погостить на конец недели, смотрели ей вслед.
И потом послышался папочкин голос: "Джесси?.. Вернись..." И потом
послышался мамочкин голос, такой расстроенный: "Джессика! Это НЕВЕЖЛИВО..."
В эту ночь чертополошно-серый кот забрался к ней на подоконник, его глаза
сверкали в темноте. Она лежала очень смирно и очень боялась. "Не высасывай
мое дыхание! Не надо!" - и после долгой тишины она услышала басистый, хрипло
вибрирующий звук, убаюкивающий звук, будто сон. Это мурлыкал
чертополошно-серый кот. И потому она поняла, что для нее опасности нет, и
она поняла, что уснет. И уснула.
А УТРОМ ПРОСНУЛАСЬ, ПОТОМУ ЧТО МАМОЧКА КРИЧАЛА, КРИЧАЛА И КРИЧАЛА,
ГОЛОС ЕЕ БУДТО КАРАБКАЛСЯ ВВЕРХ ПО СТЕНЕ. КРИЧАЛА, но только теперь,