"Джойс Кэрол Оутс. Никто не знает, как меня зовут " - читать интересную книгу автора

он был старше Джессики и жил здесь у озера Святого Облака еще задолго до ее
рождения. Она было подумала, что он - соседский кот, но на самом деле он был
дикий кот и совсем ничей: "Я тот, кто я, и никто не знает, как меня зовут".
И все-таки вид у него был сытый, потому что он был охотником. Его глаза,
золотисто-янтарные, умели видеть в темноте, как не умеют никакие
человеческие. Очень красивый - туманный серый мех, чуть подернутый белизной,
чистый белый нагрудничек, белые лапы и кончик хвоста тоже белый. Он был
длинношерстый, наполовину персидский, и Джессика еще никогда ни у одного
кота не видела такого густого и пышного меха. Было видно, какие сильные у
него плечи и задние лапы, и, конечно, угадать, что он сейчас сделает, не мог
бы никто. Казалось, он вот-вот подойдет к протянутой руке Джессики взять
кусочек оставшегося от завтрака бекона и позволит ей ласкать его, как ей
хочется, и она звала: "Киса-киса-киса! Ну же, кисонька"... А в следующую
секунду он скрылся в кустах за пионовой клумбой, будто его тут и не было
вовсе. Легкое шуршание веток ему вслед, и все.

И она грызла зубами ноготь большого пальца до крови, чтобы наказать
себя. Ведь она была такой маленькой дурочкой, такой глупой, всеми брошенной
дурочкой, что даже чер-тополошно-серый кот ее презирал.

Папочка уехал в город с понедельника до четверга, и, когда он позвонил
поговорить с мамочкой и поагукал с Беби, Джессика убежала и спряталась.
Потом мамочка побранила ее: "Где ты была? Папочка хотел с тобой
поздороваться", - и Джессика сказала, широко раскрыв глаза от огорчения:
"Мамочка, я же все время была здесь!" - и расплакалась.

Чертополошно-серый кот прыгает поймать стрекозу и глотает ее еще в
воздухе.
Чертополошно-серый кот прыгает поймать чижика, рвет зубами его перышки,
пожирает его на опушке.
Чертополошно-серый кот прыгает с сосновой ветки на перила веранды,
идет, задрав хвост, по перилам туда, где Беби спит в своей плетеной
колыбели. А где мамочка?

"Я тот, кто я, и никто не знает, как меня зовут".
Джессика проснулась в прохладном, пахнущем соснами мраке в комнате,
которую сперва не узнала, проснулась, когда что-то прикоснулось к ее лицу,
защекотало губы и ноздри, ее сердце заколотилось от страха - но страха чего?
Ведь она не знала, что угрожало высосать у нее дыхание и задушить ее, что
это было, кто это был.
И оно скорчилось у нее на груди. Тяжелое, пушисто-теплое. Его спокойные
золотисто-светящиеся глаза. Киса? Киса поцелуй? Поцелуй кисоньку, Беби. Но
только ОНА НЕ БЫЛА БЕБИ. Только не Беби!

Шел июль, и пунцовые пионы отцвели, и гостей стало меньше. У Беби целый
день и целую ночь был жар, и Беби каким-то образом (как? в течение ночи?)
поцарапала себя под левым глазом собственным крохотным ноготком, и мамочка
очень разволновалась, и ее пришлось силой удерживать, чтобы она не увезла
Беби за девяносто миль к доктору, специально лечащему заболевших Беби в
Лейк-Плесиде. Папочка целовал мамочку и беби, а мамочку поругал за