"Владислав Отрошенко. Наряд Мнемозины " - читать интересную книгу автора

ангелу казалось, что и встречные автомобили, выраставшие, как дождевые
пузыри, прямо из асфальта, и пассажиры в них, и водители столь же призрачны,
как этот восхитительный мираж движения. Однажды ему даже привиделось, что за
рулем голубого пикапа, с какими-то чересчур уж помпезными, вставленными в
кудрявую бронзу, зеркалами на выпуклых дверцах, да еще с горделивым чучелом
козла на крыше, сидит одетая в немыслимый наряд из фарфоровых шариков и
ярких лоснящихся перьев тучная дама с позолоченным рогом во лбу.
Поравнявшись с этим пикапом, ангел успел заметить в его низеньком кузове два
фантастически праздничных гроба, обитых пестрыми шкурками, осыпанных бусами,
лентами, разноцветными блестками и мишурою... Помнишь, ангел, одна из
ленточек (синяя с розовым крапом) вылетела, подхваченная ветром, и
обмоталась вокруг твоих ножек. И потом еще долго, выгибаясь над длинным
капотом, она лизала раздвоенным язычком лобовое стекло, пока штурвальный не
поймал ее, высунув руку из кабины. Он повязал ее себе на шею, не подозревая
даже, на каком извращенном маскараде побывала эта невинно-нарядная
странница, выпорхнувшая из кузова голубого пикапа. Да, мой ангел, ведь он
никогда не оглядывался на проносившиеся мимо и едва не задевавшие его
локоть, выставленный из окошка, встречные автомобили - он смотрел только
вперед, наш Демиург, наш штурвальный, в тот зыбкий, но нерушимый просвет,
где тлеющий кончик дороги, заостряясь, касался небесного свода. И он первым
увидел то, чего ты, мой доблестный витязь, никак рассмотреть не мог.
Помнишь, когда автомобиль вырвался из узкого коридора осыпающихся холмов на
огромный, раскинувшийся до самого горизонта, зеленеющий луг, отчаянно
пытавшийся припудрить крыльями желтеньких бабочек незаживающий шрам дороги,
штурвальный воскликнул:
- Горы!
- Где они, где они? - спрашивал ты, чуть не плача. И, двигая медными
глазками, смотрел то на купы деревьев вдали, то на изломанный лучик света,
отмечавший границу сиреневых туч и похожий на чудом застывшую молнию. Ты так
и не понял тогда, что краешки этих оплавленных туч и были вершинами гор. А
теперь... Что ж, теперь я, наверное, смог бы тебе показать те неприметные с
первого взгляда детали, которые разоблачают этот извечный обман... Но,
ангел! Мой ангел! Я бы отдал тебе с радостью всю бесполезную изощренность
глаза, тупо привыкшего к миру, за один только миг того невозвратного и уже
недоступного мне неведения, в котором ты, успокоившись (штурвальный
показывал на них), говорил себе: "Вот они, горы!", глядя с восторгом на купы
деревьев.
Кажется, именно на этой луговой дороге возникли в мерцающем облаке
бабочек две комически контрастирующие фигуры: толстенный, двухметрового
роста бугай в картонной ковбойской шляпе, с каштановой бородою и маленький,
в палевом легком костюмчике, прилежно подстриженный господинчик, очень
подвижный и белобрысый, с младенчески свежим лицом. Бугай, картинно отставив
ногу, обутую в красный с загнутым носом сапог, стоял, подбоченившись, на
кромке асфальта и отрешенно поглядывал в небо, а белобрысый то и дело
выскакивал навстречу автомобилям, которые, ловко объезжая его, уносились
прочь и которым он посылал вдогонку один и тот же похабный жест. На обочине,
там, где стоял бугай, возвышалась баснословных размеров, не меньше кургана,
куча из чемоданов, коробок, фанерных баулов и всевозможных сумок, начиная от
худеньких ридикюлей и кончая пузатыми саквояжами; по лугу были разбросаны в
беспорядке мешки, узелки, перевернутые клетки с пестрыми птичками и