"А.Островер. Удивительная история или повесть о том, как была похищена рукопись Аристотеля и что с ней приключилось " - читать интересную книгу автора

южный темперамент; от отца - крупный нос, мощный подбородок, богатырский
рост и чрезвычайное легкомыслие. Не на козлика был похож поручик, а, скорее,
на крупного зверя, которого природа случайно наделила глазами газели.
По происхождению и богатству Олсуфьев принадлежал к высшему
петербургскому свету, но легкомыслие влекло его за кулисы театров, в
трактиры.
В полку Олсуфьева любили; если и поругивали, то лишь за то, что
частенько он пропадал невесть где и невесть с кем.
Август и сентябрь 1848 года были как раз месяцы, когда граф, увлекшись
в который раз, исчезал неизвестно куда. На этот раз он увлекся серьезно.
Началось это вот как.
После дежурства во дворце Козлик направился к своему другу, графу
Григорию Кушелеву-Безбородко, поручику того же Семеновского полка. Жил
Безбородко на Сергиевской со входом через двор. Двор был четырехугольный, в
центре фонтан с мраморным гусем на макушке. Обычно возле фонтана играли
дети, но сегодня там вертел ручку шарманки долговязый, бронзоволицый старик,
с полукруглым шрамом на длинной шее; а на коврике, разостланном рядом,
танцевала очаровательная девушка. Тонкая, гибкая, она как будто играла с
невидимым существом: то прижимала существо это к груди и описывала с ним
вихревые круги, то бережно укладывала существо на коврик и на пуантах
удалялась от него, чтобы тут же вернуться и, склонившись, подхватить свою
живую игрушку и вновь закружиться с ней или, подняв ее к небу, застыть в
молитвенном экстазе; стройные и упругие ноги девушки, словно пригвожденные к
месту, дрожали ритмично, подобно тростникам на заре.
Да и лицо, вернее, глаза играли. То в них светилась печаль разлуки, то
сияла радость встречи, то вдруг вспыхивал озорной огонек насмешки.
Глядя на это зрелище, Козлик умилился.
Когда девушка после танца начала обходить с оловянной тарелкой публику,
Козлик следил за каждым ее движением. Ничего заискивающего, такого обычного
для уличных плясуний, не было в ее взгляде; она даже не благодарила за
брошенную в тарелку монету, а лишь легким, даже чуть высокомерным кивком
головы как бы подтверждала получение платы за проделанный ею труд.
Когда она подошла к Козлику, тот положил на тарелку все, что имел при
себе, - 260 рублей.
Девушка взглянула на него пристально, потом сказала по-итальянски:
- Вы очень щедры, синьор офицер.
- Танцуете вы божественно! - произнес он восторженно.
- Брось! Брось! - прокричал попугай.
Девушка потупилась и сказала шепотом:
- Простите, это хозяйка, где мы живем, научила его.
И отошла. Поставила на шарманку тарелку с деньгами, скатала коврик и,
накинув на плечи длинный плащ, посмотрела в сторону офицера: он стоял на
прежнем месте.

Козлик узнал, что девушку зовут Тересой, а ее отца Финоциаро и что
живут они на Охте. Сначала Козлик посылал туда своего лакея с цветами и
конфетами, потом направился в гости сам.
Приняли его учтиво, хотя у старика Финоциаро нет-нет, а прорывалось
недружелюбие.
Визиты становились более частыми. Олсуфьев был мил, занимателен,