"Николай Островский. Рожденные бурей " - читать интересную книгу автора

медленно, с трудом волоча ноги, вошел в комнату.
"Сейчас приедет Юзеф с отцом Иеронимом, а тут, как нарочно, все сошлись
сразу и, по-видимому, не скоро уйдут. Надо предупредить Юзефа, чтобы он
провел отца Иеронима прямо в кабинет Эдди. Да вообще как-то странно все это:
Эдди приехал, а никто не знает! Неужели это так опасно для него! А тут еще
этот противный мальчишка!" - подумала с раздражением Людвига.
- Проклятая осень! У меня опять все разболелось, и я почему-то мерзну.
Адам, укрой мне ноги и можешь идти. Приготовь постель, - с трудом выдавливая
слова, прохрипел старик. Его душила астма, и он дышал тяжело, с присвистом.
Адам вышел.
- Мы читали письмо Стася, папа, - сказала Стефания, садясь рядом со
стариком.
Бесцветные глаза графа оживились.
- Ну, что же там? Расскажите!
Первую половину письма пришлось повторить для старика. Затем Стефания
продолжала чтение:
- "Я не могу писать обо всем, хотя письмо и посылается военной почтой.
Ничего утешительного сказать, к сожалению, не могу. Украина стала походить
на пчелиный улей, в который сунули несколько палок. И одна из этих палок -
наша немецкая армия. Пчелы все чаще стали жалить. Без стальной сетки опасно
выходить за порота. Кто знает, может быть, я скоро с вами встречусь. Будем
надеяться, что судьба не готовит нам трагедии и мы увидимся живые и
невредимые. Что слышно об Эдварде? Все ли вы здоровы? Привет вам всем,
дорогие мои Людвига, отец и Владек. А тебя, Стефочка, целую и..." Ну, тут уж
лично ко мне. - Стефания засмеялась. - Я очень рада, что Станислав приедет.
А то ведь смертная скука. Эта бесконечная война уже начинает надоедать,
особенно последние годы. Всего было каких-то два небольших бала за весь
сезон. Самые интересные люди на фронтах. Куда ни пойдешь, везде эта
солдатчина. В особенности здесь, в мужицкой Украине. Я думаю, в Берлине и в
Париже живут настоящей жизнью, а здесь от тоски можно с ума сойти.
- Не вижу, чему тут радоваться, - желчно сказал старик.
- Как чему? Стась ведь приедет.
Казимир Могельницкий недовольно посмотрел на Стефанию.
- По-разному можно приезжать. Письмо ясно говорит, что положение немцев
крайне неустойчивое. И нетрудно себе представить, что получится, если они
оставят Украину. Ведь за ними сюда придут большевики.
Владислав счел необходимым презрительно фыркнуть:
- My что ты, папа! На Украине триста тысяч немецких солдат. Это лучшая
армия в мире, а большевики - это толпы мужиков, вооруженных винтовками,
быдло, которое разбегается при одном виде бронеавтомобиля. Шмультке мне
рассказывал, как они гнали этот скот от Брест-Литовска до Ростова. Лейтенант
убежден, что немцы скоро займут Баку, а затем и Москву.
Старик отмахнулся.
- Ах, замолчи ты, пожалуйста, со своим Шмультке! Он у себя под носом не
может справиться с этими мужиками! Когда у Зайончковских крестьяне захватили
сено на лугах, что сделали твои Шмультке и Зонненбург? Сказали, что с одним
эскадроном туда ехать опасно. А на сахарном заводе Баранкевича что было?
Смешно! Какая-то кучка мальчишек с пулеметом не подпускала их три часа к
заводу. А тебе это кажется пустяками! Каждый день все мы можем проснуться в
огне. Я не могу спать спокойно. Я знаю, на что эти звери способны, они уже