"Александр Николаевич Островский. Последняя жертва " - читать интересную книгу автора

Юлия. Нет, уж вы оставьте! Зачем же!
Глафира Фирсовна. А лучше-то всего, вот наш тебе совет: брось-ка ты его
сама, пока он тебя не бросил.
Юлия. Ах, как можно, что вы! всю жизнь положивши, да я жива не
останусь.
Глафира Фирсовна. Потому как нам, родственным людям, сраму от тебя
переносить не хочется. Послушай-ка, что все родные и знакомые говорят.
Юлия. Да что им до меня! Я никого не трогаю, я совершеннолетняя.
Глафира Фирсовна. А то, что нигде показаться нельзя, везде спросы да
насмешки: "Что ваша Юленька? Как ваша Юленька?" Вот посмотри, как Флор
Федулыч расстроен через тебя.
Юлия. И Флор Федулыч?
Глафира Фирсовна. Я его недавно видела, он сам хотел быть у тебя
сегодня.
Юлия. Ай, стыд какой! Зачем это он? Такой почтенный старик.
Глафира Фирсовна. Сама себя довела.
Юлия. Я его не приму. Как я стану с ним разговаривать? С стыда сгоришь.
Глафира Фирсовна. Да ты не очень бойся-то. Он хоть строг, а до вас,
молодых баб, довольно-таки снисходителен. Человек одинокий, детей нет, денег
двенадцать миллионов.
Юлия. Что это, тетенька, уж больно много.
Глафира Фирсовна. Я так, на счастье говорю, не пугайся, мои миллионы
маленькие. А только много, очень много, страсть сколько деньжищев! Чужая
душа - потемки, кто знает, кому он деньги-то оставит, вот все родные-то
перед ним и раболепствуют. И тебе тоже его огорчать-то бы не надо.
Юлия. Какая я ему родня! Седьмая вода на киселе, да и то по муже.
Глафира Фирсовна. Захочешь, так родней родни будешь.
Юлия. Я этого не понимаю, тетенька, и не желаю понимать.
Глафира Фирсовна. Очень просто: исполняй всякое желание его, всякий
каприз, так он еще при жизни тебя озолотит.
Юлия. Надо знать, какие у него капризы-то! Другие капризы и за ваши
двенадцать миллионов исполнять не согласишься.
Глафира Фирсовна. Капризные старики кому милы, конечно. Да старик-то он
у нас чудной, сам стар, а капризы у него молодые. А ты разве забыла, что он
твоему мужу был первый друг и благодетель. Твой муж пред смертью приказывал
ему, чтоб он тебя не забывал, чтоб помогал тебе и советом и делом и был тебе
вместо отца.
Юлия. Так не я забыла-то, а он. После смерти мужа я его только один раз
и видела.
Глафира Фирсовна. Можно ль с него требовать? Мало ль у него делов-то
без тебя! У него все это время мысли были заняты другим. Сирота у него была
на попечении, красавица, получше тебя гораздо; а вот теперь он отдал ее
замуж, мысли-то у него и освободились, и об тебе вспомнил, и до тебя очередь
дошла.
Юлия. Очень я благодарна Флору Федулычу, только я никаких себе
попечителей не желаю, и напрасно он себя беспокоит.
Глафира Фирсовна. Не отталкивай родню, не отталкивай! Проживешься до
нитки, куда денешься? К нам же прибежишь.
Юлия. Ни к кому я не пойду, гордость моя не позволит, да мне и незачем.
Что вы мне бедность пророчите? Я не маленькая: и сама собою и своими