"Пол Остер. Мистер Вертиго " - читать интересную книгу автора

самый что ни на есть эфиоп из самых глубин черной Африки, и едва я его
увидел, сердце упало в пятки. Он был тощий, костлявый, с выпученными
глазами, с огромными толстыми губами, а когда поднялся нам навстречу,
оказалось, что он еще весь перекривленный и кособокий.
- Это самый лучший мальчишка на свете, - сказал, обращаясь ко мне,
мастер, - и зовут его Эзоп.
Поздоровайся, Уолт, и пожми ему руку. Он теперь будет твоим братом.
- Черномазому? Да вы что! - сказал я. - Вы что, спятили, мистер, да ни
за что в жизни.
Мастер Иегуда вздохнул, протяжно и громко. Будто слова мои вызвали в
нем, в глубинах души, не гнев, а скорбь, и он ее так выдохнул. Потом очень
спокойно и медленно мастер сделал палец крючком и приставил мне под
подбородок, точно посередине, где прощупывается кость. Потом надавил в эту
точку, и шею тотчас пронзила ужасная боль, которая мгновенно
распространилась по всей голове. В жизни я не испытывал такой боли. Я хотел
было закричать, но горло перехватило, и мне удалось издать лишь слабый
сдавленный писк. Мастер же продолжал давить, и я вскоре почувствовал, как
ноги мои отрываются от земли. Я поднимался, как перышко, а он будто и не
прилагал никаких усилий, будто я был не я, а какая-то божья коровка. Наконец
лица у нас оказались на одном уровне, и я увидел его глаза.
- Здесь у нас не принято так разговаривать, - сказал он. - Все люди
братья, а в нашей семье мы привыкли относиться друг к другу с уважением.
Такой у нас закон. Нравится он тебе или нет, но подчиниться придется. Закон
есть закон, а кто нарушит его, превратится в слизня и будет ползать по земле
веки вечные.

И они накормили меня, и одели меня, и дали мне комнату, которая была
только моей. Не били, не колотили, не пинали и не щипали, и даже не драли за
уши, но, несмотря на хорошее отношение, никогда еще в жизни мне не было так
плохо и никогда меня так не душили горечь и гнев. Первые шесть месяцев я
думал лишь, как убежать. Я был городской мальчишка, в крови у меня гудел
джаз, я верил в счастливый случай и всегда был к нему готов, я любил людской
водоворот, скрип троллейбусных тормозов, вонь бутлегерского виски в сточных
канавах. Любил что-нибудь отмочить, нахулиганить - я был ловкий и
быстроногий, бойкий на язык, веселый чертенок, хранимый сотнею ангелов, а
тут оказался на краю света в дыре, где не было ничего. -кроме неба, а небо
это сулило только погоду, да и то почти всегда плохую.
Собственность мастера Иегуды составляли тридцать семь акров земли,
двухэтажный домик, курятник, хлев и сарай. В курятнике жили с десяток кур, в
сарае - серая лошадь и две коровы, в хлеву - шесть или семь свиней. Не было
ни электричества, ни водопровода, ни граммофона - ничего. Для развлечений
предназначалось лишь пианино в гостиной, но играл на нем только Эзоп,
который так фальшивил, играя любую, самую примитивную мелодию, что, едва он
касался клавиш, я спешил убраться подальше. Так что местечко это было не
просто дыра, а полная задница, всемирный центр тоски смертной, и достало
меня через день. Никто в доме даже не знал бейсбола, и не с кем было
поболтать о моих родных "Кардиналах", а ничем другим я тогда не
интересовался. Я жил с таким чувством, будто вдруг провалился в какую-то
временную щель и оказался в каменном веке, в краях, где живут бронтозавры.
От мамаши Сью я случайно узнал, что за семь лет до этого мастер Иегуда