"Мария Оссовская. Рыцарь и Буржуа (Исследования по истории морали) " - читать интересную книгу автора

ориентацией на пиршества и развлечения. Беседы позволяли приятно провести
долгие вечера, а для того, чтобы блистать в них, надо было иметь что
сказать. Описание К. Хлэндовским времяпрепровождения при феррарском дворе
дает представление о неслыханном великолепии этой праздной жизни. Турниры,
состязания, охота заполняли утренние часы. Вечером давались маскарады и
балы. Пиршествам не было конца. Целому штабу поваров пришлось проявить
незаурядную фантазию, чтобы на свадебном пиру, описанном у Хлэндовского,
подать одно за другим 43 блюда. Ради забавы держали всевозможных
экзотических зверушек, ради забавы гонялись за карликами, стоившими немалых
денег, и за негритятами, которые вносили приятное разнообразие в
многочисленный штат прислуги, хотя добыть их было непросто. Шут тоже был
непременной фигурой. Одна только сторона жизни оставалась в пренебрежении:
личная гигиена. "Гуманизм, - пишет К. Хлэндовский, - во всем подражал
античности, лишь чистоте он так и не научился у римлян". "Рядом с
сокровищами уживалась невероятная грязь" Chiedowski K. Dwуr w Ferrarze.
Lwуw, 1909, s. 43. Далее цитируется то же издание..
"Одним из главных мотивов любой деятельности было стремление к
помпезности, желание блеснуть, выделиться, поразить и ослепить окружающих
богатством и роскошью", - пишет Хлэндовский (с. 412). "Эти кичливые люди с
деспотическими наклонностями, происходившие почти все, кроме рода д'Эсте, из
кондотьеров, хотели известности, славы, хотели прогреметь по всей Италии"
(с. 413). Главными мотивами, согласно Хлэндовскому, были стремление
господствовать, любовь и вендетта. Совершение тягчайших преступлений не
наносило ущерба доброму имени, но забыть о нанесенной тебе обиде или об
оскорблении считалось недопустимым. "Быть исполнителем преступлений тирана
не считалось зазорным, но отступить в чем-нибудь от правил турнира или дуэли
значило запятнать свое имя" (с. 420). Действительность была далека от образа
идеального придворного, нарисованного Кастильоне. "Едва ли не каждый из
поэтов и писателей XV-XVI веков, - пишет Хлэндовский, - сокрушался из-за
придворных нравов, из-за того, что ему приходилось писать по заказу, а это
губительно для любого таланта; Кастильоне писал для тех, кто приказывал, а
не для тех, кто должен был целыми днями ждать повелений в прихожей" (с.
475). Чтобы двор мог блистать великолепием, из народа выжимали последний
грош. Ремесленникам нередко приходилось на коленях умолять заплатить им
положенное. О нападках на придворную жизнь, о литературе, изображавшей
"антипридворного", мы еще скажем после рассмотрения других придворных
образцов, переданных нам в наследство традицией.
В XVI-XVII веках, как уже говорилось, было не счесть трактатов,
поучающих, как следует вести себя при дворах или в салонах, чего требует от
нас учтивость, хорошее воспитание. Об этом писали аристократы и мещане,
писатели, ныне давно забытые, и такие, как Эразм Роттердамский. Трактат
Эразма "О достойном воспитании детей", изданный в 1530 г., за шесть лет
выдержал 30 изданий и вызвал множество подражаний. Указания Эразма
адресовались всем, кто желал быть хорошо воспитанным. К дворам он почтения
не питал, о чем речь пойдет ниже.
Среди этой обширной литературы следует выделить нарисованный шевалье де
Мере образец "honnкte homme", который, как считают историки нравов, не
утратил своего значения в придворной жизни Франции вплоть до Великой
французской революции. Мы приводим этот термин в оригинале, поскольку
перевести его с французского не так-то просто. Сегодня назвать кого-нибудь