"Мария Оссовская. Рыцарь и Буржуа (Исследования по истории морали) " - читать интересную книгу автора

См.: Kilgour R. L. The decline of chivalry. Cambridge, 1937, p. 89..
Когда мы сегодня говорим о рыцарском поведении, обычно мы прежде всего
имеем в виду отношение к врагу и отношение к женщине. Рассмотрим то и другое
подробнее.
Славу рыцарю приносила не столько победа, сколько его поведение в бою.
Сражение могло без ущерба для его чести кончиться его поражением и гибелью,
как это случилось с Роландом. Гибель в бою была даже хорошим завершением
биографии, ибо рыцарю было трудно примириться с ролью немощного старика.
"Правила игры", обязательные в сражении, диктовались уважением к противнику,
гордостью, "игровой" жизненной установкой, опасением, что противник ответит
тем же, и, наконец, гуманностью [Подробнее об этом см. в статье "О некоторых
изменениях в этике борьбы", помещенной в конце настоящей книги]. Уважение к
противнику, гордость и "игровое" отношение к жизни заставляли предоставлять
противнику по возможности равные шансы. Если противник упал с коня (а в
доспехах он не мог взобраться в седло без посторонней помощи), тот, кто
выбил его из седла, тоже слезал с коня, чтобы уравнять шансы. "Я никогда не
убью рыцаря, который упал с коня! - восклицает Ланселот. - Храни меня бог от
такого позора".
Использование слабости противника не приносило рыцарю славы. Когда в
схватке двух незнакомых рыцарей один повергает другого на землю и, подняв
его забрало, видит перед собой человека в годах, он не приканчивает
лежащего, но говорит ему: "Сеньор, вставайте, я подержу вам стремя, // Мне
не нужна такая слава. // Немного чести в том, чтобы повергнуть // Того, чья
голова уже поседела".
"Довооружение" противника было известно многим первобытным племенам.
Рассказывают, что Пиза и Флоренция в эпоху их ожесточенного соперничества
также не желали использовать слабостей противника, и когда флот одного из
этих городов погибал в морской буре, город-соперник не начинал войны до
восстановления погибшего флота.
Убийство безоружного врага покрывало рыцаря позором. Ланселот, рыцарь
без страха и упрека, не мог простить себе того, что как-то в пылу сражения
убил двух безоружных рыцарей и заметил это, когда было уже поздно. Он
чувствует, что не простит себе этого до самой смерти, и обещает совершить
пешее паломничество в одной лишь посконной рубахе, чтобы замолить грех.
Нельзя было убивать противника сзади. Это подтверждает Мацько из
Богданца в "Крестоносцах" Сенкевича: "Вот если бы я, к примеру, напал на
него сзади в бою и не крикнул, чтобы он повернулся, тогда я покрыл бы себя
позором" Сенкевич Г. Собр. соч. М., 1985, т. 9, с. 449..
Стоит заметить, что этот запрет соблюдается и в фильме "Пепел и алмаз".
Если в романе Е. Анджеевского Марек Хелмицкий убивает Щуку в его квартире,
то в фильме Марек идет за Щукой по улице и забегает вперед, чтобы не
стрелять сзади. Забота о сохранении собственного лица оказывается здесь
сильнее соображений гуманности, которые побуждали бы скорее стрелять в
спину.
Рыцарь в доспехах не имел права отступать. Поэтому, пишет Хёйзинга, на
рекогносцировку он отправлялся невооруженным. Все, что могло быть сочтено
трусостью, было недопустимо. Роланд отказался трубить в рог, чтобы не
подумали, будто он просит помощи, потому что струсил. Неважно, что это
повлекло за собой гибель его друга вместе с дружиной. Такое безразличие к
судьбе других, как видно, ничуть не возмущает небеса, коль скоро архангел