"Мария Оссовская. Рыцарь и Буржуа (Исследования по истории морали) " - читать интересную книгу автора

Оба утверждения Йегера - что Греция первой сознательно применила в
воспитании определенные образцы и что монополия на воспитание при помощи
образцов принадлежит аристократии - кажутся мне крайне сомнительными. Я не
представляю себе культуры, в которой не применялись бы воспитательные
образцы. Первобытное племя, в котором женщина должна рожать в висячем
положении, чтобы ее сын был сильным, тоже руководствуется каким-то
личностным образцом. Возможно, Йегер не согласится, что тут можно говорить о
культуре, ведь, по его мнению, "то, что мы сегодня называем культурой,
начинается лишь у греков" Ibid., s. 18.; но это потому, что он протестует
против употребления слова "культура" в описательном смысле, усматривая здесь
тривиализацию понятия. Его концепция культуры ценностная. Культура для него
лишь одна - та, в которой вырос он сам. В таком случае его утверждения
оказываются тавтологичными.
Рассмотрим основные черты предлагаемого рыцарством образца в той его
версии, которую мы находим у Гомера. Прежде всего бросается в глаза роль,
которую играет здесь происхождение. Генеалогия, как известно, занимает
немало места, особенно в "Илиаде", где автор, представляя каждого рыцаря,
перечисляет всех его благородных предков, среди которых нередко попадаются
даже боги. Как помещики в Польше до начала второй мировой войны знали, в
рамках своего круга, кто от кого происходит, так и гомеровские рыцари могли
назвать не только собственных предков. Зная биографии друг друга, они
представляли собой группу с сильно развитым общественным мнением.
Благородное происхождение было необходимым условием благородства, подобно
тому как слово "kakos" означало человека низкого во всех отношениях.
Поскольку никого нельзя было лишить благородного происхождения, женихи
Пенелопы называются у Гомера "agathoi" [Благородные (древнегреч.)], хотя
поведение их осуждается; и точно так же называется Агамемнон, хотя
присвоение им пленницы, по праву принадлежащей Ахиллу, не одобряется См.:
Adkins A. W. H. Merit and responsibility. Oxford, 1960, p. 37-40. "Agathos"
представляется мне термином, наиболее близким к термину "благородный"..
Простонародье, как уже отмечалось в литературе, изображается у Гомера
двояко. Положительные образы здесь обычно образы верных слуг: пастух,
которого встречает высадившийся на Итаку Одиссей, или его верная кормилица
Евриклея, которая первой узнает Одиссея. В этом случае слуга обычно родом из
обедневшего рыцарства. Простолюдин, не выступающий в роли верного слуги,
изображается, как Терсит в "Илиаде":
Муж безобразнейший, он меж данаев пришел к Илиону; Был косоглаз,
хромоног; совершенно горбатые сзади Плечи на персях сходились; глава у него
подымалась Вверх острием и была лишь редким усеяна пухом.
(Ил., II, 216-220) ["Илиада" цитируется в переводе Н. И. Гнедича,
"Одиссея" - в переводе В. А. Жуковского]
Итак, с происхождением связано не только благородство, но и красота,
хотя, согласно Йегеру, лишь Солон впервые объединил и то, и другое в слове
"калокагатия" Jaeger W. Ор. cit., t. 1, s. 424..
Гомеровские рыцари особенно чувствительны к красоте человеческого тела.
Парису многое прощается за его красоту. Никто не осудит троянцев за то, что
они так долго сносят бедствия войны из-за женщины, ибо "истинно, вечным
богиням она красотою подобна!" (Ил., III, 158).
Облик мужчины должен излучать силу. Мужчина должен быть высок ростом и
широкоплеч. Не каждый поднял бы щит, выкованный для Ахилла, а копье Гектора