"Лев Самойлович Осповат. Гарсиа Лорка " - читать интересную книгу автора

в которых жили исторические герои и знаменитые писатели. Была еще одна
Гранада - ее Федерико представлял себе в виде нагромождения влажных камней,
похожих на заплаканные лица. Эти лица смутно брезжили в его воображении
всякий раз, когда он слышал романс о Мариане Пинеде, казненной за то, что не
выдала заговорщиков:

Что за горестный день в Гранаде - даже камни стали рыдать, как пошла на
казнь Марьянита, но друзей отказалась предать... Город, который открылся
Федерико в тот день, когда мать наконец-то исполнила свое обещание, оказался
похожим сразу на все описания и в то же время ни на что не похожим. Подобное
чувство испытал он над переводными картинками, увидев впервые, как под
мокрыми пальцами, стирающими верхний слой бумаги, тусклый рисунок
превращается в нечто ослепительное, праздничное, блистающее непросохшими
красками. Все Гранады, о которых он слыхал, смешались здесь в пестром
беспорядке. Трамвай - новейшее электрическое чудо - громыхал и звенел возле
древних ворот Эльвиры, слоноподобной каменной громады, стиснутой между
скучными жилыми домами. В проеме каменной арки, изукрашенной затейливой
резьбой, красовалась вывеска: "МЕБЕЛЬ. ПРИНИМАЮТСЯ ЗАКАЗЫ. ЦЕНЫ ТВЕРДЫЕ". На
площади Пасео дель Салон бронзовый Колумб, преклонив колено перед королевой
Исабель, горделиво развертывал карту неведомых земель, а кругом
прогуливались девушки в светло-розовых платьях. Впереди, за морем крыш, на
зеленом пригорке высилась Альамбра - мавританская крепость, знакомая
Федерико по многим рисункам. Но разве могли эти рисунки рассказать о том,
как сумрачно выделяются темно-красные зубчатые стены и башни на синем небе?
Разве кто-нибудь предупреждал, каким маленьким чувствуешь себя рядом с
уносящимся в небо собором и как повсюду следят за тобой в Гранаде безмолвные
снежные вершины, встающие за Альамброй? А цветы! Пунцовые, желтые, голубые
чашечки свисают с балконов и террас, выглядывают из окон, покачиваются за
железными прутьями оград. Ползучие растения взбираются до самых крыш,
извиваясь по белым стенам, как зеленые змеи. Букеты в руках у встречных
женщин, розы в их прическах, и даже в гриву ослика-водоноса вплетены
виноградные листья. Первое время Федерико не оставляло ощущение, будто весь
город окутан облаком, погружен во что-то вроде тумана или дыма. Но воздух
был настолько чист и прозрачен, что можно было различить все оттенки зелени
на холме Альамбры - от яркой веселой травы до густых, почти черных
кипарисов. Только потом Федерико понял: то, что показалось ему дымом или
туманом, на самом деле было странным, непонятного происхождения звуком,
висевшим в воздухе. Этот звук примешивался к шарканью подошв и стуку колес,
к выкрикам торговцев и жалобам нищих, он то вырастал в шум, то убавлялся до
лепета, но никогда не пропадал окончательно. И вдруг Федерико узнал его: это
был голос льющейся воды. Тот же голос, что неумолчно звучал в полях вокруг
Аскеросы, только здесь он все время менялся. Вода журчала в канавках, с
громким шелестом плясала в фонтанах, плескалась в берега текущих по городу
рек - Дарро и Хениля; со всех сторон что-то булькало, капало, хлюпало,
шлепалось о камень, шуршало по листьям, и все это сливалось в ровный шум, от
которого приятно щекотало в затылке и хотелось дремать. Мать рассказала
Федерико, что и своей музыкой Гранада обязана маврам. Это их мастера не
только провели в город ледяную воду, сбегающую с гор Сьерра-Невады, но и
заставили ее петь, проходя по множеству труб и желобов, хитроумно устроенных
таким образом, чтобы получались звуки различной высоты и силы. Песня воды