"Захар Оскотский. Последняя башня Трои " - читать интересную книгу авторана руле, словно помогая в управлении. Я вдруг подумал о том, что случится,
если я положу свою ладонь на эту грудь: схлопочу в ответ пощечину или нет? Фридди будто уловила ход моих мыслей, улыбнулась: - Попробуйте угадайте мой календарный! - Тридцать лет? - Тридцать пять. А хотите, угадаю ваш? - Попытайтесь. Она внимательно взглянула на меня: - Ну... около пятидесяти. - Добавьте еще пятнадцать, не ошибетесь, - сказал я. - В самом деле? Теперь ничего толком не поймешь, да это и не важно. Генная медицина всех уравняла! Фридди явно поощряла меня. Видно, здесь, в лагере, они все друг другу порядком надоели, а я был человеком новым. И я не то чтобы стал поддаваться ей, но невольно вспомнил о том, как давно у меня не было женщины. Я начал размышлять, стоит ли мне поэтому привередничать? Не искупает ли Фриддина уступчиво сть недостатки ее внешности? Я не успел ничего решить: Фридди сделала крутой поворот, я завалился по инерции, и мне в бок, напомнив о себе, больно врезался мой пистолет. Кобура с таким же точно пистолетом висела, точнее, лежала, подпрыгивая, на широком бедре Фридди. - Генная медицина уравняла не всех, - проворчал я, вы-прямляясь. - Вы забыли о своих подопечных. - Ну, эти сами виноваты, - ответила Фридди. - Вы их никогда еще не видели? Так вот, любуйтесь! расположен не в центре лагеря, а на краю, рядом с аэропортом), и наш джип медленно въехал в улочку восточного города. Павильоны-дома из полупрозрачного зеленоватого пластика, теснившиеся по обеим сторонам, были украшены с фасадов затейливыми орнаментами. Вдоль тротуаров выстроились ряды пальм, их листья колыхались в потоках прохладного воздуха, поднимавшегося из решеток уличных кондиционеров. Под пальмами, словно яркие ковровые дорожки, тянулись газоны с цветами. Многочисленные вывески лавочек и небольших кофеен были написаны по-арабски и по-английски. На круглой площади бил фонтан. Игрушечное изящество этого города могло бы вызвать умиление, но стоило взглянуть на его обитателей - тех, что брели куда-то по своим делам, стайками беседовали на тротуарах, сидели за уличными столиками кофеен, расступались на проезжей части перед нашим медленно катящимся джипом, - стоило только взглянуть на них, и в груди растекался жутковатый холодок. Одни старческие лица, темные и морщинистые, как печеные картофелины. Потухшие глаза. Гигантское скопление стариков, казавшихся мертвыми при жизни, может быть, оттого, что НИ ОДИН ИЗ НИХ НИКОГДА НЕ ИМЕЛ ДЕТЕЙ. Я пытался представить себе этих несчастных такими, какими они были полвека назад - молодыми, полными сил. Многие из них становились тогда яростными воинами за веру. Их воодушевляла священная ненависть к иноверцам, погрязшим в неправедных богатствах и разврате, ничтожно малочисленным, трусливым, обреченным. Они верили, что в награду за свои подвиги попадут в рай. И вот теперь, одряхлевшие, с остывшей кровью, больные, они действительно доживали в раю. Но он был устроен для них милостью победивших врагов. |
|
|