"Георгий Осипов. Подстрекатель " - читать интересную книгу автора

ездила. Был, правда, у меня приятель-чекист, парализованный, как Юлиус
Эвола, но он отказывался говорить со мной о чем-либо, кроме Френка Синатры.
Углубился я в "правозащитные круги" по малопонятной причине, когда отчаялся
отыскать альбом группы Троггс "Троглодинамит" где-либо в других местах и
решился, в конце концов, почему бы и нет, пошуровать наугад у инакомыслящих
на полках. С таким же успехом я мог поискать и Гитлера в оазисе под толщей
антарктического льда. Легче угадать дохлую собаку под гипсом в лошади одного
из трех богатырей. Ompheda. Bahlasti. Окуджавы, камбуровы, бах, ева
дымарчик, разный трэш со смычками и дудками и ни следа "Троглодитов" в
костюмах в широкую полосу среди ставшего притчей срача диссидентских жилищ.
Словно целое поколение "шестидесятников", просидев в плену у пришельцев на
летающих тарелках, усвоило их узкие вкусы. Одна классика и барды. Больше ни
хуя не знают. Plan 9 from outer Space.
Но я искал слова! Мне надо было узнать слова песни "Meet Jaqueline"
(Жаклин - Жюстин), потому что на пленке у Коршуна, брата Азизяна, разобрать
их мы не могли. Тем не менее, наше комбо - Ящерица, Утка, Смакабумба и я
исполняло "Meet Jaqueline", и каждая попытка была подобна соитию с Лилит.

Meet Jaqueline - the dancing machine
Fastest movin' animal the world has ever seen
She's gonna co-co-co - she's movin'
She's gonna co-co-co - she's grovin'
Co-co-co-co-co-co-co-co
Meet Jaqueline - the dancing machine
Look out, Buddy, step aside, Jackie's hit the scene.
She's gonna...
Fancy buttons on her side
Watch her dance the midnight ride.

Музыка для танцев на нездешних вечерах. Когда вся Россия будет наша...
Генрих!? - Необходимо дать следующее объявление (учитывая обнищание масс,
оно сработает): "Фирма "Вiн спыть" покупает у населения копченые клитора,
заспиртованные в "гомирке" (это такой спирт) в собственной посуде. Платим
вашу цену". Люди помчатся ампутировать, а потом, потом мы подмешаем этих
кальмаров им же в салаты, накормим той самой дрянью, которую теребила Гуля,
глядя на расстрел душманами советского военнопленного без оружия.
Покидая салон Виверовой, я успел подхватить вечернюю новость - умер
похожий на У. Берроуза гомосексуальный старик в очках, член Политбюро Михаил
Суслов. Extra. Extra.
Стоило мне войти в вагон подземного поезда, и не поверил я своим
глазам - на сиденье сидел легендарный Владимир Гершуни. Закинув обутые в
сапоги ноги одна на одну, в тесной каракулевой шапочке он выглядел достойно
своего дяди - отчаянного террориста и каторжанина. Мы обменялись
приветствиями. Два таких разных public enemy, чутко улавливающие
субверсивные вибрации сквозь рокот фабрик и нойз глушилок. Этот героический
человек, проведший в "hallways of always" почти столько же, сколько и Чарльз
Мэнсон, всегда был одинок среди слюнявых, цокающих языком ханжей с лыжами и
богом. Слишком честный. Слишком сильный.
- Слыхал? - спросил Гершуни сквозь стук колес.
- Та слыхал, - ответил я, дьявольски радуясь нашей встрече, - "ни тебе