"Владимир Осинский. Полет стажера" - читать интересную книгу автора

Сколько раз я пытался представить встречу с неведомым! И вот в самом деле
ступаю по девственной поверхности неисследованной планеты... но, честно
говоря, не только не испытываю какие-либо особые чувства - во мне даже нет
сколько- нибудь повышенного интереса к окружающему. Почему? От недостатка
воображения? Знали бы вы, с чем только я не встречался в мечтах о большом
космосе!.. Может, слишком поглощен задачей, которую предстоит решить? Однако
мы просто идем пока в намеченном направлении (между прочим, наугад
выбранном) и будем идти так сорок минут, а потом изменим направление под
углом в сорок пять градусов - и опять, опять, до встречи с водой... И
все-таки, ведь каждый мой шаг - это первый шаг первого человека здесь! И что
же? Да ничего особенного, только кислорода непривычно много и эти два
солнца... Неужели же всегда так: необычное - категория воображаемая скорее,
и эта мечта, реализуясь, разочаровывает тебя на каждом шагу действительной
будничностью, и ты чувствуешь себя (прошу прощения за выспренность) соколом,
павшим с высоты на манящий пестрый комок - дикую утку, однако нелепо
ударившимся о неживую твердость искусной подделки? А может, это присущая
человеку мудрая самосохранительная способность - очень быстро где бы то ни
было нацеливаться на восприятие преимущественно обыденного, тем самым
защищаясь от потрясения, которое неизбежно при контакте с неземным?..
Я шел, как альпинист, глядя под ноги, и неугомонный Тингли Челл, именно в
силу своего неумения сосредоточиться, первый увидел воду.
- Ура! - заорал он мне в ухо. Раздосадованный, я сделал ему выговор - ни
к чему поднимать шум в незнакомом месте. Но истинная причина моего
неудовольствия была шита белыми нитками, и Практикант нахально ухмыльнулся
во весь толстогубый рот.
Забыв об инструкции, мы, скользя по песку, сбежали к небольшой впадине, в
центре которой темнел квадрат естественного колодца. Вокруг росла чахлая
бледно-зеленая трава.
Воды было так мало, что, когда бидон наполнился до половины, на дне
колодца осталась красная жижа... Удрученные, мы прилегли возле обманувшей
надежду впадины - лениво обменивались репликами, безучастно оглядывались,
расслабившись в коротком отдыхе.
Я увидел следы - точно такие же, как показанные ночью Вельдом, и не успел
решить, сообщать ли об открытии спутникам. Тингли, сначала громко, затем
сорвавшись на шепот, вскрикнул:
- Смотрите! Смотрите...
Я повернулся к Виктору Горту. Его на месте не было.
- Берите бидон и ждите там, - я показал Челлу на гребень холма, с
которого он обнаружил воду. - Никуда ни шагу! - Практикант самолюбиво
вздернул подбородок, но мне было не до церемоний. - Туда невозможно подойти
незамеченным, - бросил я через плечо, уже на бегу по хорошо различимым
следам голографа.
Мне недолго пришлось искать его. Он лежал ничком, вытянув перед собой
руки, прижавшись щекой к песку, и был, несомненно, без сознания. Но прежде
чем броситься на помощь, я целую минуту стоял потрясенный.
Плоская, диаметром метров десять-двенадцать, ложбинка, где находился
неподвижный Горт, была сплошь покрыта невиданными цветами. Величиной с
большую грампластинку, они напоминали ромашки, только с аспидно-черными
лепестками. Вероятно, этот цвет и вызвал ассоциацию с примитивной
предшественницей звукокристаллов, которую я видел в музее древних искусств и